Услышав фамилию ненавистного Прохорова, Андрей Ильич начал заводиться по-настоящему:
– Вот именно, Прохоров. Я еще в прошлый раз спросить хотел, с чего у вас с ним такая дружба?
– Никакой дружбы. Я его лечу, я оказался здесь и... И он попросил помочь.
– Вот и помогли! Хорошо, народ, как почуял, не продал вам ничего! Одна Клавдия пострадала!
– Почему пострадала? Я за деньги дом взял, не даром.
– Какие деньги? Если бы не этот мост выдуманный, она бы, может, в три раза дороже продала! Или вообще бы не уехала! Искалечили женщине судьбу, я это так расцениваю! Короче, Александр Юрьевич, извините за откровенность, будем прощаться. Если с кем уже договорились или, не дай бог, аванс выдали, сворачивайте всё обратно. И спасибо за психологическую поддержку! За помощь, так сказать, интеллигенции селу! Кстати, будьте любезны, у вас сегодня сеанс после кино. Объявление уже повесили.
– Я не уверен, что могу...
– А это уже нас не касается! Можете не можете – надо! Проведете сеанс, и хоть прямо сразу домой. Извините, не держим!
И Андрей Ильич удалился. С одной стороны, он был доволен, что выдержал марку, поступил, как строгий руководитель, обязанный заботиться о подчиненных людях и смело идти на конфликты с теми, кто пытается этим людям навредить. С другой – имея характер мягкий и добрый, он не мог не переживать, что испортил отношения с Нестеровым, который был ему, в общем-то, симпатичен.
А Нестеров немедленно позвонил Прохорову. Он почему-то думал, что Прохоров знал про мост и учитывал ложные слухи, когда выстраивал свою махинацию: напуганные анисовцы продадут по дешевке дома, а потом обнаружится – никто на их земли не собирался посягать. Зато прекрасное место над рекой вблизи от новой дороги может стать вторым Полем Чудес, участки подскочат в цене, Прохоров славно нагреет руки.
Но тот был совершенно искренне удивлен. Нестеров разбирается в интонациях: так натурально врать невозможно. Тем не менее он твердо сказал:
– В любом случае, Вячеслав Иванович, я этим больше заниматься не буду!
Прохоров попросил не горячиться, подождать его приезда.
Анисовка же была вся взволнована новостью. В каждом доме она отозвалась по-своему.
4
В каждом доме новость отозвалась по-своему: Наталья Сурикова, например, не обрадовалась, а огорчилась.
Самому Василию было не до этого, он смотрел утренний повтор вечернего футбольного матча, который пропустил из-за работы.
– Валяешься? – спросила Наталья, придя из магазина.
– Не валяюсь, а лежу.
– Это же вчера играли вроде? – увидела Наталья в телевизоре что-то знакомое. Она не увлекалась футболом, просто вчера телевизор молотил, как обычно, она невольно запомнила: эти в красных футболках, а те в полосатых.
– Играли, а меня-то дома не было. Только счет не говори! – предупредил Суриков. – И не мешай.
Но Наталья не была настроена оберегать равнодушный покой мужа.
– Слышал, не будет никакого моста, оказывается? Никто нас не тронет.
– Ну и радоваться надо. Будем жить, как жили.
– Да то-то и оно. Я надеялась: переедем в город, дети в нормальную школу пойдут, ты в хороший коллектив устроишься, на виду будешь. Пить, может, меньше бы стал: всё-таки чужие люди. Это здесь при своих тебе не стыдно.
– Куда ты прешь, левый край пустой! Дубина! Налево дай, говорю тебе! – закричал Суриков.
Наталья отомстила за такое невнимание к ее словам, сказав:
– Всё равно не забьют. Два – ноль, мы проиграли!
Суриков тут же выключил телевизор.
– Ну и вредная ты женщина! Как я с тобой живу вообще?
– А я с тобой как живу?
– Не нравится?
– Нравится! Еще бы! Красота: ты три дня работаешь, неделю пьешь. И вообще, Василий, устала я. Денег вечно не хватает, ты вечно то пропадаешь, то пьешь, живу при муже как вдова какая-нибудь!
Василия это слово просто ошарашило.
– Что?! Ты меня похоронила уже?
– Сам помрешь, если будешь так жить!
– Нет, ты погоди! Ты, значит, мечтаешь, чтобы я загнулся?
– Не дури, я этого не сказала!
– Как раз это ты сказала! Ладно. Извините за беспокойство. Больше не будем!
Василий, жестоко обиженный, пошел из дома. Наталья пожалела о своей резкости, крикнула:
– Василий! Стой! Ты куда? – и тут же опять разозлилась:
– Да пропади ты пропадом!
– Пропаду, не беспокойся! – пообещал Суриков. И пошел куда глаза глядят.
5
Он пошел куда глаза глядят. А глаза в данный момент оказались глядящими в сторону дома Куропатова.
Куропатов тоже смотрел телевизор.
– Привет, – хмуро сказал Суриков. – И ты не смотрел?
– Да вчера весь день и всю ночь трубы на винзаводе чинил, авария была. Отгул дали. Только счет не говори.
– Смотри, пожалуйста, мне-то что! Конечно, дороже футбола нам ничего нет! А люди – ерунда, на них и внимания обращать не стоит!
– Ты чего это? – не понял Куропатов.
– А того! – объяснил Суриков и вышел.
Но тут же всунулся в дверь и сообщил:
– Два – ноль, мы проиграли!
Досадив таким образом приятелю, Суриков пошел дальше. К Мурзину.
Тот, отдыхая в саду привычным образом, за бутылкой вина, был в курсе событий:
– Футбол смотрел? Два – ноль продули, позорище!
– Знаю! – Суриков сел и, не дожидаясь, когда предложат, налил себе полный стакан и выпил.
– Не огорчайся, – сказал Мурзин.
– Да я не из-за этого. Обидно, понимаешь? Я всё делаю, что могу! Я работаю как проклятый! Я сплю по пять часов в сутки! И она мне за это прямым текстом говорит: чтоб ты сдох!
– Жена? – догадался Мурзин.
– А кто еще? Только от родной жены таких гадостей и дождешься! Прямым текстом: считаю, говорит, себя вдовой!
– Неосторожно, – оценил Мурзин. – Помнишь Стопарёва из Ивановки? Ехал домой, весна была, разлив. На плотине перевернулся с машиной, она утонула, он выплыл. Ну, само собой, выпил на радостях. А жена вместо того чтобы тоже порадоваться, муж ведь живой остался, ляпнула: жаль, говорит, ты там не утоп, пьяница! Стопарёв пошел обратно – и утопился.
– Я слышал, хотел машину достать.
– Как бы он ее достал? Утопился, говорю тебе! Или Фокеев Михаил из Распятовки. Тоже с женой поспорили, он ей: не дашь опохмелиться – повешусь. А она ему: ну и вешайся. Он пошел и повесился! Вот так на людей слова действуют. А женщины об этом не думают никогда! Обзываются вечно. Вообще неравенство у нас между мужчинами и женщинами, я заметил. Женщина тебя обхамит, а считается – правду говорит. А ты ей правду скажешь, ну, например, что слишком толстая или нос кривой, как есть на самом деле, а она тебе: хамишь! Согласен?
