— Я — хромоногий? — переспросил он.
— А какой же? — удивился Хворостылев, сказавший свои слова без зла, а просто так.
— А ты урод, — сказал Антон.
И они встали друг перед другом, гневаясь.
Гнев их был необъясним. Один сказал другому полную правду о хромоногости, другой ответил полной неправдой об уродстве, и поэтому сказанное можно было понимать только в смысле юмора и смеха, но они не хотели так понимать, они хотели — всерьез. Антон ударил Хворостылева, а Хворостылев — Антона.
И тут же началась, словно ждала того, общая драка, да такая густая, что Невейзер не мог пробиться к Кате, чтобы защитить ее, хотя и понимал, что именно сейчас ей грозит смертельная опасность. Единственное, что он мог сделать: снимать ее, чтобы зафиксировать возможного убийцу, и он тогда не уйдет от правосудия. Он не сводил камеры с Кати и все же не уследил: она вдруг тихо пала грудью на стол; и красное потекло из-под нее. И чья-то тень шмыгнула прочь. Но Невейзер был уверен, что на пленке это есть, он разглядит при просмотре, он увидит!
— Пожар! Пожар! — закричал чей-то заполошный голос.
— Невесту убили! — закричал другой голос.
И так оно и было.
— Пожар! Пожар! — кричали одни, убегая к селу.
— Невесту убили! — кричали другие, прибегая от села и толпясь вокруг Кати, чтобы видеть.
Невейзер снимал и снимал, он знал: преступник часто возвращается на место преступления. Но тут что-то обрушилось ему на голову, он упал. Приоткрыл глаза — почудилось улыбающееся беззубое лицо бабушки Шульц.
— Спи, соколик! — старинно сказала она. И он провалился в темень.
28
Очнулся он, разбитый, ничего не понимающий, в своей квартире.
Перед ним сидел Рогожин в обгоревшей одежде. Сверкал глазами.
— Этого у меня еще не было! — тут же стал хвастаться он. — Где угодно было, а чтобы посреди пожара! Представляешь, подает она мне ведро...
— Дурак! — сказал Невейзер.
— С какой это стати? Я его спас, вывез, а он...
— Где камера?
— Цела твоя камера, вот она.
Невейзер бросился к камере: там ли кассета? Там! Он достал ее, включил видеомагнитофон и телевизор, поставил кассету. Изображения не было. Он нажал кнопку ускоренной перемотки и промотал так при вежливом молчании Рогожина до самого конца. Кассета была пустой.
— Но я же снимал!
Рогожин пожал плечами.
— Сволочь, — сказал ему Невейзер.
— Почему?
— Катю убили.
— Ты уверен?
И Невейзер увидел Катю, она стояла перед ним, будучи одновременно и той, восемнадцатилетней, и женой в расцвете зрелости, единственной и любимой.
— Кофе хочешь? — спросила она.
Невейзер вытер кулаками детские слезы на глазах, шагнул к ней, обнял ее.
Автомобильные гудки нудно и зло повторялись — и не было надежды, что они когда-либо смолкнут.
Невейзер вскочил и выглянул в окно.
У подъезда стояла черная «Волга».
Не хочу! Не поеду! — подумал он.
И стал торопливо одеваться.
Пролог
вместо
Эпилога
Криминальная
хроника.
Где стол был яств...
На свадьбе в селе Боерык (селъхозтоварищество «Альянс») возникла ссора между односельчанами завклубом Рагожиным И. С. и механизатором Нигейзером Б.А. на почве неприязненных отношений. Нигейзер бросил в Рогожина разбитую бутылку из-под шампанского, но спьяну промахнулся и угодил в невесту Нину Колеснову. Удар оказался смертельным и неожиданным для самого убийцы, являющегося отчимом погибшей. Воистину, без разбора и жестоко жалит зеленый змий.
В тот же день в селе Бучмук-Саврасовка...
Из газеты «Саратовские вести»,
№ 156 от 29 июля 1993 г.
Саратов
