Мать же наверняка уже давно позвонила отцу и сказала, что
Маруся пропала.
А если он не взял трубку?
17
Звезды еще не появились, но солнце уже не светило. Оля
больше всего не любила это время суток. Пограничное состояние. Состояние между
светом и тенью. Ни да ни нет. Ни свобода ни не свобода.
Куда отвезли девушку в спортивном костюме?
Не надо бояться думать о том, что тебя действительно
волнует. Не надо отгонять от себя те мысли, которые действительно должны
волновать.
Автобус, который возит в Ад, не увез туда Олю. Но увез
другую девушку. Которая плакала, потому что поссорилась с мамой. Бедная
девушка, она ссорилась с мамой, потому что не знала, как это бывает – когда
мамы нет рядом. Когда ты целыми днями можешь ходить по городу и воображать
себе, что свободна, но потом с горечью понять, что свобода – это что-то другое.
Но чем бы она ни оказалась, она никогда не сможет заменить родное лицо. Запах.
Ощущение.
Скрип тормозов, Оля обернулась на звук, большая красная
машина, страх, сильный удар, чужие голубые глаза, боль, крик, наверное, ее
собственный, склоненное чье-то лицо.
Чуть выше и рядом. Как Давид. И она снова такая маленькая.
Вот так вот папа нес ее на руках в кроватку. Она это
вспомнила? Или придумала?
Вот так вот бережно клал ее. И гладил по голове. И вытирал
лицо. В чем это платок? В чем-то красном. Как страшно.
Это кровь. Она хочет прошептать что-то.
– Не бойся, ты просто ушиблась. С тобой все нормально,
я отвезу тебя в больницу!..
Она что-то шепчет. Она не слышит саму себя. Она хочет
встать.
Он звонит по телефону. Он кричит. У него длинные светлые
волосы.
Она в машине. Она смотрит на него через лобовое стекло.
Шевелит рукой. Дотрагивается до лица. Пытается открыть дверь. Она никогда не
ездила в машине, она не знает, как открываются двери. Она стучит в окно.
Он оказывается рядом. У него голубые глаза, он испуган, ей
передается его испуг. Она кричит, она хочет убежать. Она должна убежать.
Он пытается ее успокоить. Он открыл дверцу.
Она вырывается из его рук. Ее ноги уже снаружи.
– У тебя шок, – говорит он, – тебе надо к
врачу. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Он должен отпустить ее. Она улыбается изо всех сил.
– Эй, угомонись! Как тебя зовут?
Он делает шаг назад, она, воспользовавшись секундой,
проскальзывает мимо него и бежит вперед, мимо людей, наперегонки с машинами,
она снова бежит, и постепенно ей становится спокойно и хорошо.
Она остановилась в каком-то дворе.
Через несколько минут сердце перестало биться о ребра, и Оля
огляделась.
Несколько девушек, ее ровесниц, сидели на двух,
расположенных друг напротив друга скамейках и обнимались с молодыми людьми.
Они весело смеялись, сдирали друг с друга кепки и говорили
«алло», когда звонили их мобильные.
Поэтому, когда телефон зазвонил в Олином кармане, она даже
не сразу достала его.
– Алло, – сказала Оля, поглядывая на молодых
людей.
– Девушка! Ну куда же вы пропали? – Это был тот же
самый голос, что и в первый раз.
– Я не пропала, у меня просто батарейка была
разряжена. – Оля прохаживалась по двору так, словно это было для нее самым
обычным делом – болтать по телефону во время прогулки.
– А как мне телефон забрать? Вы где? – нервничала
в трубку женщина.
– Мне надо знать, куда отвезли ту девушку, –
сказала Оля.
– Какую девушку?
– Ту, из автобуса.
– Вы хотите знать, куда мой муж отвез на автобусе
девушку?
– Да.
– Но… зачем вам это?
– Мне нужно.
– Хорошо. Но я должна спросить у мужа. Я знаю, что в
какую-то больницу…
– Узнаете адрес?
– Хорошо. А телефон как забрать?
– Вы мне сможете перезвонить? Скажите адрес, и мы с
вами там и встретимся.
– Ну,., ладно. Только вы не отключайте больше.
– Больше не буду.
Оля убрала телефон в карман.
Молодой человек в очках с тонкими металлическими душками и
рваных на коленках джинсах смотрел прямо Оле в глаза.
– Девушка! – позвал он хрипловатым, очень низким
голосом. – Который час?
Все остальные захихикали.
– Время не подскажете? – переспросил он, улыбаясь.
– А у вас что, часы не настоящие? – Она указала
глазами на его запястье.
Девушки засмеялись в голос.
– Игрушечные! – подхватил кто-то.
– Китайские! За пять долларов! Без механизма!
– А ему это не главное! Главное – чтобы ROLEX было
написано!
– Идиоты, – улыбнулся парень, – я не ношу
ROLEX.
Оля повернулась и пошла в сторону дороги.
– До свидания, девушка! – крикнул ей вдогонку тот,
кто интересовался временем.
– До свидания, – ответила Оля. Очень серьезно.
Ей захотелось иметь часы. Смотреть на них иногда и всегда
знать, сколько времени.
Только она не знала пока – хорошо ли это, всегда знать,
сколько времени.
Наверное, хорошо. Тогда минуты, когда ты несчастна,
наверное, не будут казаться вечностью. И наоборот, те, которые отсчитывают
моменты счастья, не будут казаться секундами.
Оля вспомнила, как однажды она умирала.
Это было год назад. Она проснулась ночью оттого, что все ее
ноги с внутренней стороны и простыня были в крови. Ничего не болело. Она
закричала, вскочила, побежала в ванную. Она была одна.
Она сунула руку под ночную сорочку, рука тоже оказалась в
крови.
Кровь шла прямо из нее, сочилась по ногам густыми темными
струйками, и такими же точно, только прозрачными, текли слезы из глаз. Она
хватала полотенца, она пыталась остановить ее. Полотенца намокали, становились
грязно-красного цвета, кровь не останавливалась.
Она решила, что жизнь ее прекращается, плакать бессмысленно,
звать на помощь некого, хорошо, что не больно.
Она лежала в грязной, мокрой кровати и ждала. Смерти.
Она представляла себе, что приедет Дедушка, а она будет уже
мертва. Он наверняка очень расстроится. Грустный, он будет хоронить ее. И
жалеть о том, что не уберег. И о том, что мало о ней заботился. И держал ее в
этом доме. И никогда не возил в парк. И не давал звонить маме.
