Она опускала глаза, спрашивала, чем помочь? Не шевелясь,
Дедушка отвечал одними губами:
– Сейчас пройдет.
А Оля помнит мысль, которая у нее мелькнула: «А если он
сейчас умрет? »
И она уже не опускала глаз, вглядываясь в его глаза и
пытаясь по ним понять: умрет или не умрет? И ей было страшно, сердце билось о
ребра, она боялась того, что он умрет. И еще больше она боялась того, что он не
умрет. Что она не использует этот, может быть, единственный шанс.
И тогда она пожалела, единственный раз в жизни, что не знает
никакой молитвы. Она бы просила Бога. О чем? О том, чтобы он умер? Или о том,
чтобы нет? Как же хорошо, что она не знает молитвы!
Через несколько минут Дедушка вздохнул. Медленно и
аккуратно. Потом еще раз – громко, полной грудью.
Встал. Выругался. Подмигнул ей.
Она помнит его взгляд. Как будто он прочитал ее мысли.
– Испугалась? Правильно: куда ты без меня?
Солнце пекло по-прежнему, Оле захотелось пить. Она решила
быстро сходить ко второму корпусу, там с внешней стороны здания был кран с
водой, к этому крану подключали шланги, чтобы поливать кусты, набирали ведра
воды люди в заляпанных краской комбинезонах, и из него пила Оля.
– Девушка! – окликнули ее сзади. Она даже не сразу
поняла, что именно ее. Не обернулась.
– Оля! Постойте!
Двое мужчин в белых халатах взяли ее за руки с двух сторон.
– Отпустите меня, – попросила Оля.
– Конечно, отпустим. Только пройдите с нами в
отделение, мы кое-что уточним и сразу же вас отпустим!
Бежать!
Она брыкалась ногами, они ее держали. Она норовила их
ударить, укусить. Она не кричала, не звала на помощь, она шипела и сопела. Она
очень старалась убежать. Но у нее ничего не получалось. Они оба были больше
нее, как минимум в десять раз.
Ее принесли в комнату и пристегнули к кровати ремнями. Она
пыталась из них выбраться до тех пор, пока сил совсем не осталось.
28
Нянечка в грязной реперской шапке держала в руках игровую
приставку, изо всех сил жала на кнопки и ругалась.
– Во что играете? – поинтересовалась Маруся. У нее
только что закончился душ Шарко. Она не стала сушить волосы феном, и влажные
прядки прилипли к ее лицу и шее.
– Psi Blocks. Совсем зрения нет. Ничего не вижу.
– На каком уровне?
– На последнем. А тебя там ждут, в комнате.
– Доктор?
– Посетитель.
Маруся удивилась. Почти побежала. Первая мысль – ее нашли
родители. Наконец-то! Только бы они!
Около окна, спиной к двери, стояла Ирина.
Конечно. Это была Ирина. Тогда, на мужском этаже, это она
выходила из палаты. Не зря же Марусе показалась ее фигура знакомой.
Они виделись всего два раза. У отца. Первый раз отец
знакомил Марусю с ее сводной сестрой – дочерью Ирины, второй раз в Лондоне,
куда отец приезжал с супругой на пару дней, как раз в то время, когда Маруся
проводила там свои весенние каникулы.
Ирина обернулась, и Маруся бросилась ей на шею.
У них никогда не было особенно теплых отношений. Ирина
сразу, при первом знакомстве взяла невыносимый
покровительственно-снисходительный тон. «Вас, детей, много, а я – одна ». А кто
она такая, чтобы Маруся это терпела? Не ее деньги дает ей отец, а свои
собственные. И она, Маруся, пусть и не единственная, но действительно его дочь;
а никакая ни ее Людочка. Хоть та и называет его папой… Ну, еще бы! Кого
называть папой, как не его! Ирина, небось, не дура. А то, что она великая
актриса… Ну, так не автограф же у нее на кухне просить!
Ирина обняла Марусю.
– А я вас не узнала, там, внизу. – Маруся
почему-то всхлипнула.
– Внизу? – переспросила Ирина.
– Ну да, внизу, я же вас видела, а почему вы ко мне не
подошли?
– А я не видела тебя, Маруся. – Ирина отодвинула
девушку от себя, прошлась по комнате.
– Вас папа прислал? Вы меня заберете? – Маруся
испытывала такое возбуждение, словно она была маленькой девочкой и за ней
пришла мама, чтобы вести ее на елку.
– Садись.
Маруся села. На самый краешек стула, готовая в любой момент
вскочить и бежать домой.
– Вы меня заберете?
– Все зависит только от тебя! – задумчиво
проговорила Ирина.
– Да что от меня здесь зависит?! – Маруся
расплакалась. Она решила, что ее снова сейчас начнут воспитывать.
– Не плачь. – Ирина отвела от нее взгляд. –
Меня прислал не папа.
– Не папа? – Лицо Маруси было мокрое от слез, ее
плечи вздрагивали, она смотрела на Ирину и готова была броситься к ее ногам,
цепляться за ее платье, умолять…
– Заберите меня, пожалуйста!
– Успокойся. – Ирина сама готова была
расплакаться.
– Что мне надо сделать? – В конце концов, какая
разница, кто ее прислал? Главное – она перед ней, живая, настоящая. Оттуда, из
другой жизни. И она может вернуть туда Марусю. Если Маруся будет хорошо себя
вести.
– Ну…
– Говорите! Я все сделаю. Я не могу больше тут! Я домой
хочу!
Маруся решила, что не надо плакать. Надо собраться. Сейчас,
возможно, решается ее судьба.
– Ты сможешь уйти домой… если… если…
– Что?
– Если никогда ни одному человеку не расскажешь о том,
что была здесь. И, естественно, о том, с кем ты здесь познакомилась и кого
видела. – Ирина многозначительно подняла на Марусю глаза.
– Хорошо. Я клянусь! Я никогда, никому, ни одному
человеку не расскажу о том, что я была здесь!
Ирина молчала. Посмотрела на девушку долгим, тяжелым
взглядом.
– Клянусь! – воскликнула Маруся. – Верьте
мне!
– Никогда и никому. Это очень серьезно.
– Никогда и никому! Правда! Правда-правда!.. А когда я
смогу уйти?
– Прямо сейчас. – Ирина вздохнула.
– Прямо сейчас? – Маруся подскочила с кресла.
– Да. Собирайся. Я предупрежу твоего врача и приду за
тобой.
Ирина вышла.
Маруся бросилась к шкафу, потом – к тумбочке. Ей ничего не
надо! Она ничего брать с собой не собирается.
Бегом побежала в коридор. Постучала и, не дождавшись ответа,
дернула дверь в комнату девушки с хвостом.
Было 16.00, и девушка с хвостом разговаривала по телефону с
родными.
