– Не знаю никакого этого самого. И тебя не знаю.
– Ты что?! – озверел Фуфачев, занося над Любкой кулак, но вспомнил о странных изменениях своей внешности и сказал: – Это я, Фуфачев, просто я в женщину превращаюсь. Мне этот самый, с кем пили прошлый раз… В общем, беду он мне сделал. Или, может, это ты?
– Урод, урод противный! – визжала и мешала говорить подруга. Фуфачев ударил ее пару раз, она упала, стала выть – но тихо.
– Так, может, это ты? – наступал Фуфачев на Любку. – Точно, ты! Отдавай, курва! Отдавай, а то хуже будет! Отдавай, мне врачи пришьют!
– Да чего, чего? – кричала Любка. – Не брала я ничего! Идите своей дорогой, гражданин, мы вас не знаем!
– Ну, курва! Отдашь или нет?
– Фуфачев! – вдруг закричала Любка, обращаясь к двери. – Фуфачев, где ты мотаешься, меня тут убивают без тебя!
Фуфачев обернулся и увидел человека, кого-то очень напоминающего. Кажется, именно с этим гадом они и пили.
– Так! – сказал Фуфачев. – Я его ищу, а он сам в руки идет! – Он поднял с пола бутылку и пошел на Неделина. – Отдавай, падла! Ну!
– Остынь, – сказал Неделин. – Я для этого и пришел.
– Ты уйдешь только мертвым!
– Пойдем на кухню, – пригласил Неделин. Они закрылись в кухне, Фуфачев дрожащими пальцами стал расстегивать брюки, чтобы показать Неделину свой ужас.
– Знаю, знаю, – сказал Неделин. – Не трудись. Сейчас все будет в порядке. Смотри мне в глаза.
– Я тебя сейчас…
– Смотри в глаза, я сказал!
– Ну…
– Тверже смотри.
– Ну!
– Я – это ты. Понял?
– Нет. Я – это я, и не надо мне мозги… Ты мне верни, что было!
– Я – это ты. Смотри мне в глаза. Говори: «Хочу вернуться в себя».
– Хочу вернуться в себя, – послушно сказал Фуфачев, вдруг поверив твердому человеку.
– А я тем более, – сказал Неделин.
И они обменялись.
– Что чувствуешь? – спросил Неделин. Фуфачев схватился рукой и радостно сказал:
– Все чувствую! Миленький ты мой! Родной ты мой!
– Теперь в зеркало посмотрись, – сказал Неделин.
– А иди ты! Хвали Бога вообще, что ноги унесешь, курва. Ты зачем это сделал? Что за шутки? Ладно, прощаю. Надо выпить по этому поводу.
– Надо, надо! – тут же явилась в двери кухни Любка.
– Любушка моя! – закричал Фуфачев, но Неделин выставил ее из кухни.
– Слушай меня внимательно, – сказал он Фуфачеву. – Так получилось, что я был вместо тебя. Матушку твою схоронил.
– Чью?
– Твою же, говорю.
– Разве померла?
– Померла, рыдать будешь после. Схоронил я ее, все честь по чести. Вернулся к жене, мы теперь в мамином доме живем, то есть ты с женой живешь. Она у тебя замечательная женщина.
– Ленка-то? Курва! Значит, это она с тобой живет?
– С тобой.
– Это как? А когда мама померла?
– Она считает, что Фуфачев – это я, то есть что я – это ты. Потому что я временно был в твоем теле. Игра природы. Я марсианин. В общем, она нарадоваться на тебя не может: ты не пьешь, ты устроился на работу. Вот трудовая книжка, смотри. Видишь запись: принят такого-то в вагоноремонтные мастерские слесарем пятого разряда. Ты, оказывается, классным рабочим был. И опять будешь.
– То есть это как?
– Повторяю: я некоторое время был вместо тебя. У тебя замечательная жена, чудесные дети, только их воспитывать надо. Сейчас ты пойдешь к ним. Я отлучился костюм купить с аванса, мне аванс сегодня дали, я четвертый день уже работаю, аванс отвалили, понял? Вот тебе костюм, бритва, лосьон даже, чтобы ты вонял хорошо. Вот конфеты – детям. Вот духи – для Лены. Понял меня?
– Угу, – сказал Фуфачев, ничего не понимая.
– Я тебе даже так скажу: я бы сам там остался жить. Дом хороший, сад. В саду соловей поет, Фуфачев! Живи, пожалуйста, ладно? Тебя проводить домой?
– Да нет, мы уж сами… Всего доброго, как говорится, приятно познакомиться, – суетливо говорил Фуфачев и совал Неделину руку для прощания, подталкивая его другой рукой к двери кухни, а затем – к двери из квартиры. – Всего доброго, всего добренького, вали, курва!
И с треском захлопнул дверь.
– Чего такое? – спросила Любка. – Чего ему?
– Психи кругом!
– Это точно! – кокетничая, сказала подруга Любки.
– Сейчас будет три сюрприза! – объявил Фуфачев. Зайдя в кухню, он переоделся и явился перед женщинами преображенный, в костюме: – Сюрприз первый!
– Хорош! Хорош! – восхитились женщины.
– Сюрприз второй! – явился Фуфачев вторично – подняв над головой большой флакон огуречного лосьона. Этот сюрприз произвел на женщин гораздо большее впечатление, чем первый.
– Сюрприз третий! – закричал Фуфачев, с вжиканьем расстегнув молнию на брюках и показав.
– Ну уж и сюрприз, – равнодушно сказала Любка.
– Не скажи, не скажи! – закричала ее подруга и, схватив лосьон, стала наливать его в кружки, говоря со вздохами:
– Какие вы милые. Какие гостеприимные. Хорошие люди.
Фуфачев нетерпеливо выпил и поблагодарил ее за такие слова поцелуем, подруга Любки оказалась страстной и тут же в процессе поцелуя всунула длинный трепетный язык в рот Фуфачева, лаская и дразня его чуткие десны, утыканные осколками зубов.
Любка хохотала: она в любовь не верила.
ГЛАВА 41
Итак, с Фуфачевым Неделин расквитался вроде бы достойно – с физической и моральной прибылью для Фуфачева. А вот перед Владиславом Субтеевым было заранее неудобно. Ведь он за него успел достаточно пожить, он и пел за него, создав новый, так сказать, сценический образ, а главное – томило душу то ночное происшествие, когда он, возможно, сильно порезал человека. Вряд ли до смерти, и к тому же человек этот – преступник, но все же… Говорить ли об этом Субтееву? Эта шайка наверняка захочет отомстить, и значит, он подвергает Субтеева опасности. Но не находиться же вечно в чужой шкуре. Да, он виноват – а может, и не он виноват, а некое аномальное явление природы, орудием и жертвой которого он стал. Может, тут и в самом деле что-то связанное с космосом? Кто знает, кто знает – почему, например, Неделин в детстве любил сидеть по вечерам на балконе и смотреть в звездное небо? Он тогда выдумал вдруг, что если долго, очень долго смотреть на одну звезду, то можешь внезапно оказаться там, перенестись за секунду, и смотрел, смотрел, другие звезды как бы пропадали, оставалась лишь эта звезда и становилась все больше и больше, будто он приближался к ней, – но не хватало терпения довести эксперимент до конца; наверное, нужно было смотреть всю ночь. Да и страшно становилось. Откуда у него появилось это? – ведь и не скажешь, что он очень интересовался фантастической литературой, больше любил обстоятельные географические книги про реальные страны, любил расстилать на полу большую карту мира и производил в уме различные усовершенствования: делал подкопы, например, во многих местах под Антарктиду, а потом с помощью большого количества одновременных взрывов отделял ее от земли, превратив в плавучий остров, и мощными кораблями буксировал на новое место в теплые широты, чтобы предоставить новую большую территорию для житья людей. Конечно же, под стаявшими льдами и снегами обнаруживались остатки древней цивилизации, более древней, чем человеческая, но возникала проблема повышения уровня Мирового океана, приходилось срочно спасать Нидерланды и другие территории, находящиеся ниже уровня моря или на одном с ним уровне: насыпались дамбы, возводились плотины; климат теплел, оленеводы Чукотки прислали срочный запрос: как быть, оленям жарко в их теплом меху, следовало указание: оленей заменить на сайгаков, а вместо ягеля вырастить верблюжью колючку.
