– Кто там? – послышался детский голос, голос какой-то девчушки.
– Это я, – сказал Неделин, ничего не понимая.
– Кто «я»? – допрашивал голосок.
– Ваш сосед.
Дверь открылась, на пороге стояла девочка лет десяти.
– Мамы нет дома. Что ей передать? – благовоспитанно спросила она.
– Ничего. Я так.
– Я скажу, что заходил сосед, – предложила девочка.
– Да, так и скажи. Заходил сосед.
ГЛАВА 51
И зажила за стеной семья – мама и дочка. Маму Неделин встречал на лестнице или во дворе, здоровался. Она сразу же понравилась ему с мужской точки зрения, а потом он стал все чаще и чаще задумываться о ней, откладывая даже ради этого сооружение спичечных домиков, просто сидел и думал о ней. Надо зайти познакомиться, но как это сделать, чтобы сразу попасть в точку, чтобы сразу покорить, ошеломить? Он ведь теперь вольный, свободный человек – хотя уже не ходит гулять, показывать другим и самому себе свободу, – после того как увидел настоящую сумасшедшую, которая шла по проспекту Кирова в драной какой-то шубе, размахивала драной сумкой и орала драным голосом:
– Паразиты! Совести нет. Да? Уймись, уймись, Дюймовочка! Несчастный случай! Двадцать третье сентября! Хамло необразованное! Дай пирожок! Дай, тебе говорят! Дай, а то умру! Дай пирожок! (Это она клянчила у окошка, где продавались пироги, и, чтобы отвязаться от дурочки, ей давали-таки пирог, она неопрятно ела его и продолжала выкрикивать неопрятные слова.)
Неделин купил тетрадь в красной обложке (ему обложка понравилась) и решил не просто обдумать, а записать варианты знакомства с соседкой.
Он красиво и неторопливо писал:
ВАРИАНТ ПЕРВЫЙ
Я. Здравствуйте.
ОНА. Здравствуйте.
Я. Извините, вас не Леной зовут?
ОНА. Нет. Наташа.
Я. Слава богу!
ОНА (смеется). Почему?
Я. Потому что мне в жизни попадаются сплошные Лены, и они приносят только несчастье.
ОНА. Но я вам еще не попалась.
Я (с усмешкой). Как знать.
…
А дальше что?
ВАРИАНТ ВТОРОЙ
Я. Здравствуйте.
ОНА. Здравствуйте.
Я. Неудобно – соседи, а до сих пор незнакомы. Сергей Алексеевич, можно просто Сергей.
ОНА (к примеру). Наталья Петровна, можно просто Наташа.
Я. Очень приятно.
ОНА. Взаимно. Заходите чайку попить.
Я. Считайте, что уже зашел.
Она смеется.
…Скучно как-то это, пресно, тривиально. Не видно масштаба личности.
ВАРИАНТ ТРЕТИЙ
Я. Здравствуйте. Я хочу тебя, пошли ко мне. Будешь довольна.
Она идет ко мне. Все.
ВАРИАНТ ЧЕТВЕРТЫЙ
Звоню. Она открывает. Вхожу. Становлюсь на колени.
– Женщина! Спаси человека, лишенного любви к детям и к самому себе!
…Примет за психа. А не псих ли я уже, в самом деле? Нет, читал в специальных книгах, что тот, кто задает себе подобные вопросы, еще не псих. Но близок к этому.
ВАРИАНТ ПЯТЫЙ
Встречаю на лестнице.
Я. Вы извините, но я прямой человек и поэтому иногда похож на сумасшедшего. Но я не сумасшедший. Я вас полюбил.
ОНА. Вы не поверите, но я вас тоже полюбила, хотя мы даже не знакомы.
Я. Давайте познакомимся уже потом?
ОНА. Когда потом?
Я. Не понимаете?
…Чушь какая-то…
Таким образом Неделин сочинил десять, пятнадцать, двадцать вариантов и так увлекся этим, что совсем забыл о спичечном строительстве, и на дежурстве и дома он писал, писал – и на тридцать восьмом варианте тетрадь кончилась. Это было на дежурстве, ночью. Неделин еле дотерпел до утра, до открытия магазинов, побежал и купил другую тетрадь, точно такую же, в красной обложке. Он открыл ее, заглянул на последнюю страницу исписанной тетради, чтобы продолжить с того, на чем остановился, – и увидел чистый лист. Удивившись, Неделин перевернул лист и увидел опять девственную чистоту. Так он пролистал тетрадь в обратном направлении от корки до корки и не обнаружил ни строки. Перед ним лежали две абсолютно одинаковые чистые тетради; чтобы убедиться в их одинаковости, Неделин даже сравнил внутренние стороны задних обложек, на которых было напечатано: «ОБЩАЯ ТЕТРАДЬ. APT. 6701 р. ГОСТ 13309-79, 96 листов, цена 95 коп.». Пересчитал листы – и там и там ровнехонько 96 листов. Что за чушь?
ГЛАВА 52
С этой минуты он потерял интерес абсолютно ко всему, на дежурствах дремал или бесцельно смотрел в окно, как проходят люди, если это было днем, как темнеет небо, если вечером, и как ничего не видно – если ночью. Питался он чаем, кефиром, хлебом и больше, кажется, ничем. Однажды он разложил свой скудный ужин и поставил кружку с чаем на какой-то замызганный журнал, невесть как здесь оказавшийся. Взяв же кружку, вдруг подумал: а не разучился ли он читать? Мысль глупая, смешная, но раскрыл журнал с некоторым испугом. Нет, все в порядке, узнает буквы, узнает слова, а вот какая-то знакомая фамилия над рассказом с интригующим названием «Технология самоубийства». Неделин вспомнил: это тот самый корреспондент, который брал у него интервью, когда он стал певцом Субтеевым. Значит, уже литературой занялся? Неделин начал читать. Это был, собственно, не рассказ, а жизнерадостная болтовня о предмете, в котором автор явно ничего не смыслил. Например: «Одинокому человеку непременно нужно завести собаку. Когда эта бессловесная тварь лает и скулит у тебя под ухом в половине шестого утра, просясь на улицу для совершения утреннего туалета, не станешь лежать и размышлять о бренности наступающего дня: и досадуешь на собаку, и жаль ее, суку такую, всю свою собачью жизнь отдавшую твоему попечительству, и благодарен ей за то, что она не может без тебя жить. Не знаю, учитывает ли это статистика самоубийств, но мне почему-то думается, что самые одинокие и разочарованные люди не кончают с собой, если у них есть собака. Он стоит страшным вечером у открытого окна на четырнадцатом этаже, смотрит в заманчивую пропасть, ведь так просто, так быстро! – но тут собака подходит и тыкается носом под коленку, он оборачивается и вспоминает, что в случае его смерти собаку некому будет вывести поссать, – и откладывает свое решение как минимум до утра, а может, и навсегда. Конечно, он может отдать кому-нибудь собаку и покончить-таки с собой, но это будет уже самоубийство человека без собаки…»
«Дурак», – сказал Неделин автору, швырнул журнал в угол, а на другой день поехал на Сенной рынок, где, он знал, продают щенков. Продавали большей частью сомнительных щенков, выдавая их за овчарок, продавали откровенных дворняжек, но были и благородные, и даже с родословными: терьеры, пудельки, колли. На пушистого щенка колли и нацелился сперва Неделин, рядом стояла взрослая собака, демонстрируя благородство и изящество, а Неделин ведь всегда любил благородство и изящество. Но почему-то прошелся еще – и увидел на руках у полупьяной старухи вислоухого пятнистого щенка.
