Нет, надо отбросить эти ложные рассуждения. Следовать букве закона – и все будет в порядке, и совесть будет спокойна.
Правда, каким-то образом на этот раз буква закона совпала с анисовской логикой.
И Кравцов, отодвинув листок, сказал:
– Прошу прошения, не по форме. Это просто список. Даже подписи нет.
– Ладно, вот подпись! – Шаров-старший достал ручку и расписался.
– Извините, все равно не по форме. Положено составить заявление, приложить акт, желательно с подписями свидетелей, если таковые имеются, желательно также приложить товарные чеки на все украденное или его часть, которые доказывали бы, что это украденное в свою очередь не украдено, а приобретено честным путем. А после этого...
Лев Ильич перебил:
– Ты что, старшой, издеваешься, что ли?
– Таков порядок. Заявление при этом лучше направить в райотдел милиции, он в положенный срок рассмотрит и спустит мне на исполнение. И уж тогда райотдел с меня три шкуры сдерет, если я не исполню. Понимаете?
Лев Ильич долго смотрел на Кравцова, изучая прозрачность его ясных глаз. И повернулся к брату:
– Слушай, откуда этот гусь? Ты кого пригрел тут? Заявление ему, товарные чеки – это что еще за бюрократия? У нас, товарищ старший лейтенант, сельская специфика! Все видели этот кирпич, эти доски, что они мои, без всяких чеков! Их надо элементарно найти, а воров наказать!
– Да что ж вы сердитесь? – сердобольно спросил Кравцов. – Я же не против найти, я прошу только заявление по форме!
– Ладно! Будет тебе по форме!
Лев Ильич резко встал и вышел.
Андрей Ильич проследил, как он садится в свой «Лендровер» и отъезжает, и достал доску. Вдумываясь в позицию, сказал:
– Вот как бывает. Мамы у нас с ним разные. Моя была резкая, с голосом. А его тихая, молчаливая. А папа был гордый начальник сельского масштаба, но пьющий. Что в результате? Я получился вот такой, а он другой. Но мы друг друга любим. Твой ход.
– Конь эф-шесть – е-четыре! – стукнул по доске Кравцов.
– Опасно играешь!
– Знаю.
4
Кравцов не знал, что неприятности Шарова-старшего на этом не кончились.
Ужиная, Лев Ильич спросил жену Галину насчет кондиционера: не привезли без него, случайно?
– Нет. А какой он? Как в городе?
– Больше. Это я для нового дома, не кондиционер, а целая установка искусственного климата. С ионизатором, увлажнителем, пятьсот кубометров охватывает! Должны же были привезти.
– Может быть.
– Ну, позвонила бы! – рассердился Шаров. – Галя, я же весь в работе, хоть какая бы помощь от тебя! В городе вон женщины банками управляют!
Галина спокойно ответила:
– Я тоже банками управляю. С огурцами и помидорами.
Она, к сожалению, догадывалась, что мужу городские женщины нравятся не потому, что они банками управляют. Видела она городских его друзей. Каждый, как только в силу и в деньги вошел, поменял себе жену, у всех молоденькие, ножки и талии тоненькие, глаза голубенькие независимо от цвета, в глазах преданность и ласковая жадность, от которой мужики млеют. Вот и ее Лев, наверно, жалеет, что не хватает духу поменять жену, поэтому и злится, и упрекает в дело и не в дело.
Лев Ильич глянул на жену и будто понял ее мысли. И хотел утешить ее и сказать, насколько она ему дорога, несмотря на возраст и частичную потерю фигуры. Но к таким нежностям он не привык. Поэтому высказался обиняком:
– Да... Домашняя пища, она все-таки... Спасибо, Галя.
Стемнело. Умиротворенный Лев Ильич сидел перед огромным телевизором с Галиной и сыном Ленькой, а в это время к Анисовке со стороны межобластной трассы свернул грузовичок. «Газель» называется.
Машина заковыляла по деревенским ухабам, остановилась у дома старухи Квашиной. Квашина давным-давно, в глухое советское время, однажды на собрании высказалась, что неправильно грузовики разъезжают прямо по помидорному полю, давя колесами помидоры, вполне можно им и сбоку постоять, а ящики к ним поднести. Несмотря на утверждение бригадира, что, если не давить помидоры, а собирать все, никакого транспорта не хватит вывезти, Квашину за рационалистическое предложение сильно хвалили и сделали звеньевой. Но товарки почему-то смеялись над нею, носили ящики лениво, в результате половина урожая осталась на поле и сгнила или погибла от ранних заморозков, за что Квашину тут же наказали деньгами – и вообще чуть до суда не довели. Она испугалась на всю жизнь и поняла: лучше казаться дурее, чем ты есть. В таком духе с людьми и общалась, часто, правда, путаясь: то, что ей казалось глупым, люди принимали за умное – и наоборот.
Шофер, высунувшись из кабины, спросил Квашину, сидящую на завалинке:
– Бабушка, где Шарова найти?
– Который, что ли, глава адмистрации?
– А я знаю? Я знаю, что Шаров! Груз у меня. С документами!
– Если с документами, тебе в адмистрацию. Вон она, отсюда видно. Вон та здания! Не которая с забором, а после забора. Она без забора потому что. Прямо к ней и подъезжай!
Машина направилась туда. Шофер вышел, подошел к двери. Закрыто. Обошел здание. Никого. Он плюнул с досадой.
А в это время мимо прогуливались довольно веселые, хоть и трезвые, друзья: Володька Стасов и Колька Клюев. Колька женатик, постарше, но ростом пониже, телосложением худее и помягче характером, он при Володьке на второй роли. Володька же парень крупный, энергичный и, главное, неженатый, что дает ему возможность гордиться своим умом и по праву играть первую скрипку.
– Парни! – обратился к ним шофер. – Где Шарова найти? Я и так задержался, а тут черт не разберет!
– По какому вопросу? – спросил Володька.
– Да какой вопрос, груз у меня! Холодильник, что ли, судя по коробке!
– Ха! – обрадовался Володька. – Ай да Андрей Ильич! Спасибо! Сдержал слово!
И он объяснил Кольке, что, когда строил Андрею Ильичу летнюю кухню, баню и омшаник, тот предложил на выбор заплатить деньгами – но потом, или, например, холодильником – тоже потом, но раньше. Володька выбрал холодильник.
– И смотри – вот он!
– Эй, иди сюда! – позвал он шофера, который продолжал бесплодно ходить возле администрации. – Где расписаться? Имею полное право!
Шоферу было все равно. Он помог выволочь картонный яшик, сунул Володьке документы и ручку:
– Давайте расписывайтесь, мне некогда!
А сам стал закрывать машину.
Володька царапал, царапал ручкой – не пишет. Плюнул:
– А, ерунда! Главное – получил. Отпираться не буду.
Шофер, взяв накладную, не поинтересовался подписью, сунул листок в карман и залез в кабину.
