9
За две тысячи если не с потрохами, то с другими жизненно важными органами сдали бы Володьку с Колькой и многие другие. Все село, прельстившись обещанной наградой, искало пропажу. Затруднение было в том, что не знали, как он выглядит, этот кондиционер. Старик Хали-Гали объяснял желающим, но всем почему-то по-разному. Одним сказал, что он такой длинный и плоский, вроде доски, но в картон обернутый, другим – что квадратный, вроде телевизора, третьим – что не сильно длинный, но объемистый, вроде корыта.
Самое интересное: про награду Лев Ильич не говорил! И про привязывание к столбу и порку тоже не говорил! Он, выйдя из себя, кричал только угрозы по поводу посадить негодяя (или негодяев) на пять лет. Откуда взялись две тысячи рублей, неизвестно. Но поверили в них сразу и непреложно – как и в возможность публичной порки. Побросали работу и прочие дела, рыскали по селу и окрестностям. Две тысячи – это очень нешуточные деньги!
А Бычков и Кравцов все ходили и ходили без толка, пока Кравцов не заметил на крыше одного из домов (это был дом Микишина) несколько листов нового шифера зеленовато-желтого цвета.
– Не этот? – показал он Бычкову.
– Наш вроде пожелтее был, – засомневался Бычков.
Это сомнение Кравцова насторожило. Обычно человек, обвиняющий кого-либо в чем-либо, скорее перегнет палку, чем недогнет.
– Зайдем! – сказал он.
Во дворе Микишин строгал доску. Собираясь женить сына Андрея, он не только думал о том, чем угощать гостей, но решил и дом привести в достойный, предпраздничный вид. Кравцов заметил, что веранда была покрашена свежей синей краской, на полу веранды – новый линолеум, дорожка вокруг дома новыми кирпичами выложена...
Бычков неожиданно оживился и сам начал задавать вопросы:
– Мы вот видели, у вас на крыше шифер новый. А Лев Ильич считает, что у него немного шифера взяли со стройки. Но такой шифер ведь и в городе тоже можно найти, если на Кривом рынке, например. Вы где взяли?
Микишин сразу же все понял:
– Там и взял.
И Кравцов тоже все понял. Поэтому спросил вполне утвердительно, зная ответ:
– Доски тоже оттуда?
– Оттуда.
– И линолеум, и кирпичи?
– Все там купил!
И Кравцов с Бычковым ушли. Казалось, Кравцов был даже доволен:
– Хорошо, что так получилось. А то заподозришь, обидишь человека!
– Именно, именно! Очень правильно говорите! – поддакнул Бычков.
– Так, может, и не искать?
– Вам виднее, вы милиция! Лично я не в претензии. Я тут человек чужой, должен соблюдать равнодушие!
10
Но равнодушие Бычкову соблюсти не удалось. Он увидел нечто, что его вдруг взволновало: на крыше сарая во дворе Кублаковой красовались заплаты из шифера, как и на доме Микишина.
– А это откуда?
– С Кривого рынка, наверно, – догадался Кравцов.
– С какого Кривого рынка? Там такого шифера нет!
– Но Микишин же купил.
– У него другой! – не согласился Бычков. – Он только с вида на наш похож. А этот прямо точно, как наш! Я считаю – интересный факт, товарищ участковый! Это надо обязательно спросить, откуда взяли!
И Бычков решительно свернул во двор Кублаковой и решительно спросил у Натальи, которая сидела в старом кресле под деревом, в саду, и смотрела телевизор, стоящий в доме, на окне:
– Здравствуйте, девушка! А скажите, откуда у вас шифер на сарае?
– Здрасьте, дедушка, – ответила Наталья. И улыбнулась Кравцову: – Здравствуйте, Павел Сергеевич!
– Здравствуйте, Наташа.
– Так откуда шифер, интересно? – настаивал Бычков.
– Ой, откуда я знаю? Какие-то вы глупости спрашиваете! Вон мать идет, у нее спросите.
– Ага! – пошел Бычков навстречу Кублаковой. И еще издали закричал: – Здравствуйте! Нельзя ли поинтересоваться, откуда у вас на сарае шифер такой?
– Это кто? – спросила Люба Кравцова.
– Бригадир, дом Шарову Льву Ильичу строит. Шифер у него разворовали, вот он и ищет...
– Я не утверждаю, конечно... – пробормотал Бычков, внимательно следя за действиями Любы. А она взяла грабли и медленно пошла на Бычкова.
– Я вот сейчас этими граблями и прямо, извините, по роже! Если женщина без мужа осталась, можно клепать на нее? Бригадир, говоришь? Да твои же сторо– жа этот шифер собственными руками и приволокли и за две бутылки продали! Понял? Так что уплачено, только квитанции нет! Надо квитанцию? Надо, я спрашиваю?
– Да ничего мне не надо, чего вы угрожаете вообще? Нервная какая женщина! – отступал Бычков. Споткнулся, упал, тут же вскочил и выбежал за ворота.
Люба усмехнулась.
– Говорите, сторожа принесли? – уточнил Кравцов.
– Ну. Бери, говорят, у нас все равно излишки.
– Ясно.
Кравцов глянул на белье, которое сушилось на веревках в дальнем конце сада, и сказал:
– До сих пор ничего в деревенском укладе не понимаю.
– А чего в нем понимать?
– Ну, вот такая простая вещь: белье и на воздухе сушат, и в сарае. Может, чтобы оно в сарае не выцвело?
– Никто в сарае не сушит.
– Да? А вы, я видел, сушили. Мне показалось, одежду мужа, нет?
– Вон вы о чем... Ну, было дело. Да, решила постирать. В сарай повесила, чтобы от людских глаз. Не люблю, когда ворошат.
– Я тоже ворошить не хочу. Но странно. Сколько времени прошло – и вы вдруг решили постирать.
– Может, вы как некоторые другие думаете?
– А как некоторые другие думают?
– Ну, будто Вячеслав не утонул, а где-то прячется.
Для Кравцова это было неожиданной версией. Но он сказал на всякий случай:
– Нет, я так не думаю.
– А мне хоть думайте, хоть нет. Форму его постирала, потому что раньше тронуть не могла. А теперь лежит чистая, глаженая. Если в самом деле вернется – готова. Если найдут, – всхлипнула Люба, – будет в чем похоронить.
– А искали хорошо?
– Водолазы приезжали... Там глубина такая, что... И тина. И течение по низу идет, утащить могло...
Кравцов хотел еще кое о чем спросить, но тут за ним прибежал Вадик.
11
За Кравцовым прибежал Вадик, который все больше увлекался ролью добровольного сыщика, и сообщил, что участкового ждут возле администрации.
Там было довольно много народа: братья Шаровы, Хали-Гали, Квашина, Терепаев.
