Андрей, не сводя с него глаз, обнял Ольгу.
– Дурак! – сказала Ольга Ивану. Обняла Андрея и стала целовать так, будто сто лет его не видела или, наоборот, прощалась.
Тогда Иван выстрелил в третий раз и сказал доморощенному аккордеонисту Малаеву:
– Чего же музыки нету? Играйте, пожалуйста. «Цыганочку»!
Малаев заиграл «цыганочку». Иван взял ружье за ствол и ошарашил им по ближайшей яблоне так, что яблоки посыпались. Иван поднял одно и впился в него зубами жадно и яростно – словно не яблоко кусал, а плоть самой жизни, хватаясь за нее в последнем отчаянии. Потом кинул яблоко, ударил рукой себя по ноге и начал один танцевать у стола.
Танцевал он плохо и страшно. Руки и ноги дергались не в такт, как у пьяного, но лицо было трезвым и неподвижным.
И тут Ольга вышла из-за стола и пошла к Ивану. И положила ему руки на плечи. Он тут же застыл. Ольга кивнула Малаеву. Тот сразу понял, оборвал «цыганочку» и растянул аккордеон, вытягивая медленные ноты для медленного танца. Но Иван и Ольга танцевать не стали. Она взяла его за руку и повела прочь. Прежде чем скрыться в темени, повернулась и сказала:
– Ты прости, Андрюш. И вы все тоже.
Только тут Кравцов почувствовал, что руку его сводит судорогой. Он посмотрел на нее. В ней был пистолет. Дуло направлено точно туда, где стоял Иван с ружьем. Он успел бы, если бы понадобилось.
Кравцов сунул пистолет в кобуру, вытянул руку с расставленными пальцами. Они не дрожали, но привычной гордости от этого у Кравцова не появилось...
21
На другой день Ольга и Иван уехали в Сарайск. Какой был вокруг этого шум, какие были разговоры – об этом рассказывать не стоит, и так ясно. Кравцов же, подобрав сломанное ружье, составил по долгу службы акт и повез в Полынск, чтобы сдать, как положено, в районный отдел.
Терепаев, похвалив его за скрупулезность действий, сказал:
– Вот ты бы еще пистолет Кублакова нашел – цены бы тебе не было!
– А он что, потерял его?
– В этом и фокус. Он же это самое... одежду оставил. С пистолетом, само собой, потому что он всегда его с собой носил.
– Зачем? Боялся чего-то?
– Темная история. С этим самым они цапнулись... Ну, как его...
– Со Стасовым Володькой?
– Ну. Потом опять же это самое. Шаров, между нами говоря, Андрей Ильич, наоборот, на Кублакову посматривал. Из-за этого у них могли быть с Кублаковым эти самые, сам понимаешь. Разногласия. Короче, был пистолет. Кублаков-то купаться полез голый, правильно? Не с пистолетом же. А когда утонул, одежду его взяли – а пистолета нет. И будто бы где-то кто-то в это время выстрел слышал. Понимаешь?
Кравцов понял пока только одно: перед ним ОЧЕРЕДНОЕ ЗВЕНО В РАССЛЕДОВАНИИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ГИБЕЛИ КУБЛАКОВА.
Глава 8
Забор
1
В Анисовке заборов между огородами никогда не было.
Что такое вообще анисовское обычное подворье? Во-первых, дом. Он деревянный или кирпичный, крыт шифером или жестью, у кого как. Обязательно сбоку есть что-то вроде веранды. (Раньше это называлось – сени.) Комнат может быть всего одна, иногда две, часто три: две спаленки и зал. Спереди и по бокам дома сад, он обнесен забором. Задняя стена дома глухая, к ней часто пристраивают гараж или сарай. А двор, где стоят разные хлева и птичники, как правило, открыт со всех сторон. За двором же и его постройками простирается огород.
Вот и получается, что огороды почти сливаются, между ними бывают только неглубокие канавки, или невысокие плетни, или просто жерди на нескольких столбах, которые легко убираются. Почему? Потому, что огороды надо вспахивать под картошку и другие овощи, и это делали в Анисовке когда-то плугами на конной тяге, а потом тракторами. Для этого нужен разворот, простор, зато в два-три дня один трактор, не зная преград, мог опахать всю Анисовку.
Потом произошла смена экономической и политической системы, начались единоличные дела, частная собственность и все такое прочее, в чем анисовцы до сих пор не разобрались. Кому-то сельская власть выделяет трактор бесплатно, кто-то должен кланяться денежкой Шаровым или владельцу мини-трактора Микишину; этой весной он брал двести рублей за огород, а дальше неизвестно, как будет: Микишин, объявляя цену, поднимает палец и дает короткое обоснование:
– Конъюнктура! – и уже не поспоришь.
Но заборов по-прежнему не было.
Конечно, ту же картошку время от времени подкапывали, дергали лук и морковь, помидоры обрывали, но понемногу. Это или свои же пацаны озоруют, или строители из «Поля чудес», или тот же Дикий Монах. Из-за ведра картошки и пучка лука огород городить себе до– роже.
Есть угодья и поменьше – из-за условий местности и из-за того, что хозяевам много не надо. Там иногда заборы все-таки стоят. Когда-то стоял, например, между огородами Липкиной и Сущевой. Но сгнил. Собирались поставить новый, штакетник даже приготовили, но все как-то никак.
И вот что случилось однажды утром.
2
Однажды утром плохое настроение Марии Антоновны Липкиной, вызванное возрастом и одиночеством, стало еще хуже из-за того, что она увидела, как в ее огород забрели козы Нюры Сущевой и объедают растительность.
– Нюра! – закричала Липкина. – Нюрка! Нюрка, так твою растак, прости на добром слове! Нюра!
Нюра появилась на крыльце, потянулась с улыбкой и сказала:
– Теть Маш, а можно не орать? У меня муж приехал, отдыхает, а ты тут надрываешься!
– Приехал? Очень хорошо! Вот пусть и ставит забор, наконец! Он у тебя мужчина или кто?
– Очень даже мужчина, теть Маша! – поделилась радостью Нюра.
Липкина тут же подобрела, будучи неравнодушной к женской участи:
– Что, отвели душу? Понятно, столько не виделись... – Но тут она увидела, как одна из Нюриных коз нагло жрет большой капустный лист, и сейчас же сменила милость на гнев:
– Тем более будь человеком! Весь огород испоганили козы твои! Дождешься, отравлю всех или Мурзина попрошу, он на огород проволоку с током проведет! Ты помни, за меня в Анисовке каждый горой встанет, я тут почти всех учила! Это ты из Буклеевки сюда замуж вышла, вот и не уважаешь! И Анатолий твой у меня учился, между прочим! Мог бы совесть проявить!
Тут вышел Анатолий Сущев, мужчина рослый, статный, с лицом добрым и равнодушным.
– Здрасьте, Мария Антоновна! – поприветствовал он. – Чего шумим?
– Здравствуй, Толечка, сто лет тебя не видала! – ласково ответила Липкина. – Хорошо выглядишь! Надо же: был куршивый, сопливый, тощий, двоечник непролазный, а смотри-ка, вырос человеком! И красивый, и с виду не дурак. Как тебя городские бабы не увели еще?
