– А пусть только попробует увестись, – ответила за мужа Нюра, приникая к его груди. – Я его хоть в Магадане найду. Найду, Толечка, и бесстыжие твои зенки ножницами выколю!
– Болтать-то! – сказал Анатолий.
– Она может, Толя! – уверила его Липкина, всегда считавшая, что женщина другую женщину лучше знает, чем самый близкий мужчина. – Они с Тоней Щукиной на прополке схватились из-за мотыги, будто Тоня ее мотыгу взяла, так Нюра ей чуть полбашки этой мотыгой не снесла к едрене фене, прости меня, Господи!
– А не бери чужого, не бери! – пропела Нюра, с удовольствием вспоминая рассказанный Липкиной эпизод.
– Импульсивная ты слишком, Нюра! – сказала ей правду Липкина. – Нервная! Это из-за тебя, Толя: нельзя на столько от жены уезжать! А раз уж приехал, поставь забор! Козы ваши весь мой огород объели! Ты ведь собирался же, штакетник уже третий год лежит, тебе работы на день! А то давай Володьку Стасова позову помочь, все-таки мне племянник двоюродный.
– Это что же получается? – возмутилась Нюра. – За наш счет? Ей надо, пусть и ставит!
Анатолий смотрел на вещи проще:
– Да ладно, было бы из-за чего считаться... Сколотим, Мария Антоновна, об чем суть! Делать все равно нечего.
3
Когда делать нечего, умный человек всегда найдет дело. Кравцов, не обремененный раскрытием преступлений по причине их отсутствия, занялся собой. Брал книги в сельской библиотеке, что была в одном здании с почтой, каждое утро бегал вдоль реки, купался. Цезарь сопровождал его не всегда, быстрое течение Курусы ему не нравилось. К тому же Кравцов любил ходить купаться на омут через подвесной мост – дощатый, укрепленный на длинных и толстых тросах. Мост трясется при ходьбе и качается, Цезарю это неприятно.
Вот и сегодня он остался и, лежа над обрывом, видел издали, как Кравцов возвращается.
– Ждешь, Цуцик? – спросил Хали-Гали, зашедший проведать участкового и Сивого, при котором стал вроде конюха: кормил, поил, чистил, выводил промяться, а иногда и работа находилась – что-то перевезти на короткие расстояния. Андрей Ильич Шаров предложил ему, раз такое дело, взять Сивого к себе вместе с телегой и упряжью, но Хали-Гали отказался.
– Сейчас он не мой, хочу – забочусь с ним, хочу – нет. А будет мой, тогда хочешь не хочешь, а о нем думай. Нет уж, не надо.
Цезарь, удивляясь фантазии старика, который ни разу не назвал его настоящим именем, вглядывался: кто-то шел навстречу Кравцову. Встретились – разошлись.
Хали-Гали тоже не рассмотрел.
А встретилась Кравцову Людмила Ступина. После свадьбы ей было неловко его видеть, но вернуться с полпути – смешно, не так поймет. Она постаралась идти ровно, приготовилась спокойно поздороваться. Но тот, кто ходил по таким мостам, знает, как не в такт шагам они начинают качаться, вот Людмила и не удержалась, пошатнулась и чуть не упала на Кравцова. Он очень деликатно ее поддержал.
– Спасибо. Здравствуйте, – сказала Людмила и прошла дальше не оглядываясь.
Вот и все. Никакого, так сказать, личного оттенка.
И за исключением Цезаря и Хали-Гали, никто не видел этого.
Кравцов сразу же отправился в администрацию. Никто его опередить не мог. Сама администрация от реки далеко. И тем не менее, едва участковый вошел, Андрей Ильич, пряча усмешку, заметил:
– Я смотрю, у тебя все-таки с Людмилой это самое... Роман!
– С чего вы взяли?
– Ну как же! На свадьбе вы обнимались. На мосту свидания у вас по утрам.
– На мосту мы случайно встретились. И откуда вы знаете? А на свадьбе мы просто поговорили немного; кто придумал, что обнимались, что за чушь! – расстроился Кравцов.
– Да уж, свадьба... Невеста за столом от жениха отказалась. С Ванькой срочно в город уехала. Чудеса!
– Правильно уехала. Чтобы никого не будоражить.
– Какой защитник стал! – заметил Шаров. – Начал как правильный: Сурикова за буянство арестовал, наручники надел. Я думал: ну, наведет порядок!
– Андрей Ильич! – поразился Кравцов. – Вы же сами просили его отпустить!
– Мало ли. Может, я тебя на прочность испытывал? Ладно, какой у нас там счет?
Андрей Ильич достал шахматную доску, но в это время торопливо вошел Вадик.
– Здравствуйте. Вы будете смеяться, но сейчас убийство может случиться на бытовой почве!
– Да? И кто кого убивает? – спросил Шаров, расставляя фигуры.
– Нюра Сущева – Липкину Марию Антоновну. Или наоборот.
– И за что? – Шаров зажал в кулаках фигуры, чтобы Кравцов выбрал, каким цветом играть.
– Забор не там поставили. Я серьезно говорю: они уже за холодное садово-огородное оружие взялись. Как бы не вышло чего...
Кравцов, собравшийся уже ударить ладонью по кулаку, с сомнением посмотрел на Шарова:
– Надо бы сходить, Андрей Ильич.
– Ну, сходи, твое дело, – с досадой сказал Шаров. – А у меня своей мороки видишь сколько? – Он показал на стол, где лежало несколько раскрытых папок с бумагами.
И Кравцов с Вадиком отправились к месту происшествия.
4
Происшествие было в самом разгаре: Липкина стояла с лопатой, а Нюра с мотыгой, угрожая друг другу. Анатолий сидел на крыльце, курил, в конфликт не вмешивался. На улице стояли соседи и в зависимости от симпатий, высказывали свои мнения. Расторопный Анатолий успел поставить несколько столбов, набил на поперечины уже довольно много штакетника. Липкина ловчилась забор порушить, а Нюра не давала.
– Сшибу все, так и знай! – кричала Липкина. – Это что ж за гадство такое неприличное: половину моей территории отхватили! Обрадовались!
– Уйди! – требовала Нюра. – Руку отрублю!
– Вот взбесились бабы! – покачал головой Хали-Гали.
– И разнять некому! – сокрушалась Синицына. – Толь, ты чего сидишь, как ни при чем?
– Я по старым ямкам ставил. Я виноват, что ли? Мне все равно.
– Именно, по старым! – обрадовалась Нюра поддержке мужа. – Значит, там забор стоял!
– Не ври! – вскрикнула Липкина. – Я крыжовник двадцать лет по своему краю сажала, пока не померз, вот корни – тут, тут и тут! Вот граница где! А столбы вот где! Оттяпали мой двор, паразиты! Не дам! Отец мне говорил: наш двор от колодца до березы. Вон колодец – а вот тут береза была! Вот он, пенек от нее, на вашей территории оказался! Это как?
Тут Хали-Гали увидел идущего к винзаводу Геворкяна и посоветовал:
– Надо Роберта Степаныча позвать. Армяне – они рассудительные. Роберт Степанович, иди сюда!
Геворкян подошел.
– Роберт Степанович! – с надеждой закричала Липкина. – Вам со стороны виднее! У вас Карабах, вы знаете, как такие дела делаются! Вот, смотрите! Даже на глаз видно! Вот тут должен забор идти по справедливости. Вот моя территория – от колодца до березового пня!
