– Понимаешь, милая, какая ерунда. Удочка-то похожа, да, боюсь, не такая. У него она тыщу пятьсот восемьдесят стоит.
– Это ничего не значит, – объяснила девушка. – Во-первых, в разных магазинах цены разные. И потом, мы же уценку иногда проводим. Осенью она, может, вообще тысячу будет стоить.
Хали-Гали испугался:
– Это почему? Плохая, что ли?
– Нет. Просто сезонные уценки для лучшей реализации. Оборот – закон торговли.
– Ты грамотная, я смотрю, – с уважением сказал Хали-Гали.
Девушка скромно подтвердила:
– Я торговый техникум закончила. Я менеджер по продажам вообще-то, а продавцом временно.
– Ну, умница-умница, – похвалил Хали-Гали.
Он взял удочку, взял десятку сдачи, повертел ее в руках.
– А не можешь мелочью мне?
Девушка дала мелочью. Старик выбрал желтенький полтинник и положил на прилавок:
– Ты уж извини. Это... как оно называется... На чай!
– Да не надо! – рассмеялась девушка.
– Бери, бери. Чайку выпьешь, в самом деле. И жениха тебе хорошего. Заслужила!
Хали-Гали вышел на улицу, испытывая сразу три радости: и удочку купил, и продавщица добрая оказалась, и сдача имеется – девять с полтиной. Надо же.
И как всегда, когда много радости, хочется еще.
Хали-Гали вспомнил о Маше Лапиной. То есть она давно уже не Лапина. Хали-Гали знал, где она живет, не меняя квартиры, вот уже сорок с лишним лет. Раз пять собирался к ней зайти. Один раз дошел до самой квартиры, но застеснялся. В последние годы бросил эту мысль, а сейчас опять появилась. Они ведь уже старые оба, считаться нечего. Пусть она тоже за него порадуется.
Хали-Гали довольно скоро отыскал двухэтажный дом, поднялся по деревянной лестнице, позвонил в дверь, обитую чем-то клокастым. Из двери высунулся тощий, небритый, лохматый старик в грязной майке.
– Чего надо?
– Вы извините... Мария Лапина... То есть она не Лапина, а...
– Голубева, – подсказал старик.
– Ну да. Она здесь живет?
– Она здесь не живет! – довольно весело ответил старик – видимо, большой любитель пошутить по всякому поводу.
– А где живет?
– Нигде не живет. Померла! – закричал старик, смеясь над растерянной физиономией Хали-Гали. Но вспомнил, что дело серьезное, и пригорюнился: – Вот так вот, действительно.... Живешь, живешь...
– И давно? – спросил Хали-Гали.
– Да уж лет шесть. Нет, пять. Нет, шесть, точно, шесть... Сейчас какой год?
Хали-Гали ответил.
– Точно, шесть прошло.
– Ясно... А вы, значит, муж?
– Чей?
– Ее?
Старик захохотал:
– Купи очки, дед! Я ее сын!
Он распахнул дверь. Из квартиры его осветило, и стало ясно, что он действительно не старик, а мужчина лет под пятьдесят, просто выглядит очень плохо.
– Извините, конечно... – тихо сказал Хали-Гали. – Мы с одного села, так я вот хотел... Извините....
– А ты чего приходил-то? – вдруг заинтересовался Голубев-сын.
– Я? Да так... Я вот удочку купил...
– Похвастаться, что ли, хотел? Ну, народ! Ха! – Голубев хотел было закрыть дверь, но тут в его мутной голове родилась идея. Оглядев удочку, он спросил:
– Дорогая?
– Тыща пятьсот с лишним.
– Ого! – Голубев убежал и тут же вернулся, напялив на майку рубашку. – Тогда пошли!
– Куда?
– Так обмыть же надо покупочку!
– Оно может быть... Только на обмыть один обмылок остался. Девять рублей с полтиной.
Голубев заметно огорчился, но в полное уныние не впал.
– Ничего! Я тебе такое место покажу: сто грамм за четыре рубля, за восемь – полный стакан, и закуску еще дадут!
– Это где ж тут фонтан такой бьет? – усомнился Хали-Гали.
– Не фонтан, а приличное место. Рядом, два шага всего! Пошли! Просто прекрасное место!
9
Прекрасное место оказалось действительно рядом и представляло собой шинок. Шинок – это такой, говоря откровенно, шалман, где страждущим продают разбавленный спирт. По дешевке, потому что хозяевам он обходится еще дешевле.
В грязной большой комнате двое клиентов спали в углу, обнявшись. Третий, полуинтеллигентного вида, сидел за столом, покрытым рваной и грязной клеенкой. Обрадовавшись новым людям, он поднял стакан и провозгласил:
– За вас, господа! Потому что все равны перед Богом и... перед этой вот мерзостью!
Из другой комнаты вышел хозяин, мужчина с большим толстым животом, что-то жующий, хмурый.
– Деньги принес? – спросил он Голубева. – Ты мне двенадцать рублей должен! В долг не дам!
Голубев молча выкатил глаза, а потом скосил их на Хали-Гали: дескать, клиента привел, не до разборок! Хозяин намек понял и участливо обратился к Хали-Гали:
– Что, опохмелиться хочешь, дед?
– С чего опохмеляться, я еще не пил! – Хали-Гали выгреб из кармана мелочь. – На все!
Хозяин хмыкнул, подбросил мелочь на ладони и, не считая, сразу понял, сколько там. Принес большую бутыль и налил в один из стоящих на столе стаканов. Рядом положил кусок хлеба с килькой:
– Угощайся!
Хали-Гали, заметив жадный взгляд Голубева, отлил ему половину.
Тот схватил, кивнул наскоро, желая этим движением здоровья и благодаря, и махом выпил. После мигнул хозяину, вышел с ним в другую комнату и что-то там ему забормотал. Хозяин выглянул, осмотрел Хали-Гали, удочку.
– И ценник есть, я видел! – шептал Голубев. – Тыща пятьсот семьдесят! За тыщу сдать можно! Но сотню мне! Беру по совести, мог бы больше!
– Кто тебе больше даст? – ответил хозяин. И пошел к Хали-Гали, который уже выпил и вдумчиво кусал бутерброд.
– Добавим, дедушка?
– Не на что!
– Ничего, я угощаю!
И хозяин щедрой рукой налил полный стакан.
– Ох, не надо бы, захмелею! – сказал Хали-Гали, но рука сама подняла стакан.
Он маленькими глотками вытянул питье до дна. Выпрямился, набрал воздуха в грудь. А выдохнуть не сумел. И повалился на пол. Хозяин на всякий случай пошарил в карманах пиджака. Ничего не нашел, кроме тщательно свернутой облигации. Развернул ее, сплюнул, скомкал и бросил на пол.
– Бери его! – велел он Голубеву. – Сейчас вытащим куда подальше. Ну, ты, помоги! – позвал он полуинтеллигента. Тот, видимо, был из бывших юристов, потому что сказал:
