Колька вскочил в машину, и они с Кравцовым поехали в Полынск.
14
Они поехали в Полынск и приехали, и Колька остановил машину напротив той самой подворотни.
– Тут они были. Потом менты подъехали! – Колька глянул на Кравцова и поправился: – В смысле – милиция. И забрали. Почему, за что – непонятно.
– Ладно, пойду посмотрю.
Кравцов прошел через подворотню, оказался во дворе. Стоял, осматривался. Тут дверь на втором этаже распахнулась и чья-то рука вытолкнула на лестницу человека асоциального вида и состояния. Человек споткнулся, упал, покатился вниз по лестнице. И там, похоже, собирался и заснуть. Но поднял голову, огляделся, увидел, что лежит на ходу, и это ему показалось неприлично. Он отполз под лестницу и там уже окончательно упал лицом в землю, обессилев от своего благородства.
Кравцов поднялся. Вошел в шинок.
Хозяин, увидев его, засиял:
– Здравствуйте! Что-то я вас не видел, извините? Служить к нам прибыли? Или проездом?
Кравцов не ответил. Оглядевшись, он понял, что тут, и спросил:
– Торгуем значит?
Мужчина пожал плечами, покрутил головой, успев, между прочим, мигнуть в соседнюю комнату женщине, которая тут же бросилась к телефону, развел руками и сказал:
– Какая торговля, товарищ старший лейтенант? Я просто живу здесь. А люди приходят в гости. И я их просто угощаю. Имею право, ведь так?
– Имеете. Тут двое были недавно, старик и парень. Как я понимаю, недоразумение какое-то вышло?
– Разве? Никаких недоразумений! – сказал хозяин абсолютно лживым голосом, то есть врал и при этом не скрывал, что врет, даже этим как бы бравировал.
– Вы не бойтесь, я же не по вашу душу пришел, – сказал Кравцов. – Просто мне интересно, куда их повезли?
– Кого? Я вас что-то, знаете, не понимаю! – продолжал хозяин валять дурака. Но вдруг, глянув через плечо Кравцова, перестал улыбаться, откровенно озлился и презрительно выкрикнул:
– И кто ты такой, чтобы меня допрашивать? Пришел выпить – пей! А милиция у нас своя есть!
Кравцов обернулся и увидел эту самую свою милицию: довольно молодых ребят, один сержант, другой рядовой.
– Документы предъявите! – потребовал сержант. Кравцов машинально поднял руку, чтобы залезть в карман, но засмеялся:
– Ерунда какая, документы забыл. Да я из Анисовки, участковый. Тут мои земляки... – хотел он объяснить, но сержант не стал слушать.
– Документы, пожалуйста! – повторил он. Кравцов усмехнулся:
– Какой-то ты непонятливый. Я же говорю...
– Ясно! Без документов, значит? – проявил смекалку рядовой.
– Фу ты черт. Вам объясняют...
– Пройдемте! – сказал сержант, взяв Кравцова за локоть.
– Э, э, без рук, пожалуйста!
– Пошли! – отважно крикнул рядовой тонким голосом. И толкнул Кравцова в плечо.
– Мальчики, вы чего? – обеспокоился Кравцов за коллег. – Неприятности будут! Это нападение на старшего по званию, за это статья!
Сержант угроз не любил. И сделал движение, чтобы заломить Кравцову руку за спину. Но вместо руки ухватил пустоту, хлопнув ладонями, будто ловил моль, и некоторое время недоуменно смотрел в воздух. Подняв голову, он не увидел и напарника. Напарник почему-то лежал на полу и взирал оттуда с грустью, потому что ему хотелось встать, а встать не давала жесткая и прямая нога Кравцова.
– Ах, ты так!
Сержант выскочил на крыльцо, свистнул, гикнул – и вот уже топот десятка ног послышался.
Не будем описывать сцену битвы и пленения Кравцова силами полынской милиции. Это неэстетично. Это только в кино красиво бывает: одного рукой, другого ногой, третьего головой, а всех остальных одним только угрожающим взглядом решительных глаз. В жизни проще и некрасивей. К тому же Кравцов драться хоть и умел, но не любил. Для дерущегося ведь что важно знать? Только одно: как сделать врагу убийственно больно. Но упаси бог хотя бы краешком сознания представить в это время боль врага. Специалист по боевой психологической подготовке, которого приглашали для обучения будущих офицеров милиции, несколько лекций прочел на эту тему. Главное, подчеркивал он, в момент боя, а желательно и в прочие моменты, видеть перед собой не человека, а кусок агрессивной биомассы, которую нужно любым способом нейтрализовать. Жизнь, учил он, есть бой на выживание, побеждает не тот, кто сильней, тренированней или умней, это уж совсем ни к чему, – побеждает тот, кто готов убить, отключив сознание и действуя как боевая машина. Мир, проповедовал он, делится на пастухов, овец, собак и волков. Каждый выбирает, кто он. Но побеждают лишь волки.
Кравцов, слушая его, сделал неожиданный вывод: этот несчастный человек – черный идеалист. Ведь что такое идеалист вообще? – рассуждал Кравцов. Это тот, кто не любит окружающую жизнь, он мечтает о какой-то идеальной, где ему, идеалисту, было бы хорошо. Розовый идеалист видит жизнь идеально розовую. А черный – идеально черную, в которой все ходят с кулаками и пистолетами, а он там самый-самый. В нормальной жизни такой человек никто. Полный ноль. За это он ее ненавидит. Что-то в подобной прямоте есть детское, поэтому самые розовые идеалисты, встречающиеся среди так называемой творческой интеллигенции, и самые черные идеалисты, которых очень много среди преступников, в сущности – дети. Только одни слишком добрые, а другие слишком злые.
Как бы то ни было, Кравцова повязали.
15
Кравцова повязали и отвезли в райотдел. Терепаев узнал об этом, когда Кравцов, растерзанный, уже сидел в «обезьяннике». Естественно, он пожурил подчиненных, выпустил Кравцова, сказав ему:
– Ты на них зла не держи. У нас недавно тип один шлялся, пытался с наших точек деньги собирать. В форме, паразит. Оказалось потом, милиционер настоящий, из Москвы в гости приехал к родственникам, а денежки кончились. Ну, одел форму и попробовал, как этот... Урожай решил снять там, где не сеял. Ну, ребята и обиделись. Не сердишься? Предупреждать надо, дорогой, когда приезжаешь. Не любят у нас чужих, понимаешь ли. А ты как этот...
Кравцова объяснения Терепаева не интересовали.
– Земляков моих взяли, – сказал он. – Хотелось бы знать, за что? И где они?
– Сейчас выясним!
Терепаев выяснил это в считаные минуты и своей властью выпустил Хали-Гали и Володьку.
Володька, выйдя из отдела, злился и кричал на всю улицу:
– Заразы! Деньги отобрали все!
Кравцов, направлявшийся уже к машине, остановился:
– Протокол изъятия составили?
– Ага, сейчас прямо!
– И много денег?
– До фига!
– Он на телевизор копил, – объяснил Колька. – А телевизор мы не взяли. Порядочно денег было.
