Ник попросил у БГ часы, телефон, чтобы напрямую связываться с генералом, и, если можно, пистолет.
– Часы могу дать, а остальное ни к чему, – сказал генерал. – Зачем тебе телефон? Когда ты мне понадобишься, я тебя сам найду. А пистолет рано.
И он вручил Нику собственные часы – замечательные, командирские, с одним большим циферблатом и двумя маленькими, с компасом, на толстом кожаном ремне, в котором пришлось сделать дырочку, иначе часы болтались бы на руке.
В сопровождении полковника боюпы отправились на первое свое боевое задание. Оно, правда, было не совсем боевым, но они таким его считали.
Вскоре заметили непорядок: хозяин одного из домов, вернее, жилец, хозяев тут не было, соорудил из мебели что-то вроде комнатушки, куда входил через дверцу шкафа, выломав его заднюю стенку.
– Разрешите действовать? – спросил Ник Обломского.
– С одной стороны, частная жизнь неприкосновенна. С другой, у нас почти военное положение, какая может быть частная жизнь?
Ник истолковал это как разрешение и дал команду бойцам.
Они дружно налетели и мигом разбросали и разломали всю мебель, храбро не обращая внимания на унылого владельца, который, не шелохнувшись, сидел в кресле и безнадежно взирал на происходящее.
Потом боюпы обнаружили жилище, завешанное со всех сторон простынями и одеялами, и тоже разорили эту незаконную маскировку.
Работы по наведению порядка оказалось много, Нику даже пришлось разделить отряд на две части, назначив командиром второго подразделения Мишку.
Через некоторое время Ник, успешно ликвидировав очередное укрытие, увидел, что у Мишки и его подчиненных возникли трудности: они не могли подступиться к дому, который был со всех сторон огорожен: его владелец разломал всю мебель и из ее частей соорудил если не настоящие стены, то что-то на них очень похожее. Он оставил только дыру для входа и оборонялся из этой дыры: кидал в юных бойцов помидорами, яблоками и апельсинами, громко при этом ругаясь. Начальник штаба стоял поодаль и молча наблюдал.
Ник поспешил на помощь.
– Что вы все тут столпились? – напустился он на боюпов. – Обходите со всех сторон и расшатывайте!
Боюпы рассредоточились, налетели на стены, но умелец все сделал крепко, расшатать и сломать их не удалось.
– Стоп! – сказал Ник. – Товарищ начальник штаба полковник Илья Ильич Обломский, у вас есть зажигалка или спички?
Зажигалка у полковника нашлась. Ник приказал найти побольше сухих листьев, бумаги, боюпы бросились выполнять приказание. Они нашли и листья, и бумагу во дворах соседних домах (и в самих домах, ничем не огороженных), притащили и стали обкладывать дом.
Ник поджег сразу в нескольких местах.
– Вы что это там делаете? – спросил жилец, почуявший неладное.
– Сейчас узнаете! – ответил Ник.
Пламя занялось быстро, и скоро деревянные стены были охвачены пламенем.
Кашляя, отмахиваясь от дыма, из дыры вылез человек.
– Негодяи! – кричал он. – Что вы делаете?
– Выполняем приказ! – с достоинством ответил Ник.
И тут он понял, что это – Антон.
Ему стало немного неловко.
– Здравствуйте, – сказал он. И повторил: – Мы выполняем приказ.
– Других дураков не нашлось? – спросил Антон.
– Не знаю. Нам приказали…
– Приказывают тем, кто может выполнить. Я вижу, ты делаешь успехи, мальчик.
И Антон пошел куда-то, взвалив на плечо узел, в который он успел увязать самые необходимые вещи.
Ник отвернулся.
Посмотрел на часы.
– Все, – сказал он. – Скоро отбой, пора в казармы.
Тут он спохватился: нельзя отдавать команды в присутствии старшего по званию. И спросил полковника:
– Разрешите?
Полковник махнул рукой:
– Валяйте.
Вик оказывается сволочью и признается Аньке в своей трусости
Страбынеты тем временем были заняты наведением порядка. И так как-то получалось, что Танька всегда оказывалась рядом с Виком. Возьмется он за длинную жердь, чтобы отнести ее для строительства ограды, и Танька тут же – помогает. Начнет он эту самую жердь отпиливать, потому что оказалась великовата, Танька ее держит, чтобы ему было удобнее. Приколачивает он доску и хочет взять гвоздь, а Танька уже гвоздь подает.
Вик поглядывает на Аньку и видит, что она усмехается.
Чему?
Наверно, думает Вик, она считает, что у нас с Танькой какие-то отношения. Может быть, она даже решила, что это я к Таньке примазываюсь, а, между прочим, все ровно наоборот. Как бы ей это показать?
Тут Эдька, сплетавший крышу для беседки, крикнул:
– Эй, кто-нибудь! Веток принесите мне! У ручья их навалом!
Естественно, никто не шевельнулся в указанном направлении. Пашка и Сашка, чистые страбынеты, не могли быть не такими, как все, а все не откликнулись, следовательно, и они остались на месте. Анька не собиралась идти за ветками, потому что лидероманке не пристало быть на побегушках. Петька-обидофоб расценил просьбу Эдьки как потенциальную личную обиду: он что, хуже всех, чтобы за ветками тащиться? Шустрик знал, что на подхвате работают только маленькие, а он не маленький, хотя некоторые так считают. Васька-обманофоб решил, что Эдьке ветки не нужны, он обманывает – лишь бы заставить других работать и показать, кто тут главный распорядитель. Димка, бохопос и послушнофоб, не мог послушаться в силу специфики своей болезни.
– Ну, чего вы? – крикнул Эдька.
И понял свою ошибку. И ткнул пальцем в Вика:
– Давай ты, притащи! Побольше!
– Я помогу! – тут же вызвалась Танька.
– Не надо! – сердито ответил Вик. – Чего ты вяжешься ко мне вообще?
– Я вяжусь? – возмутилась Танька.
– А то нет, что ли?
– Вяжется, точно, она вяжется! – Петька даже заплясал от радости: он соскучился по тому, чтобы кого-нибудь обидеть, а случая давно не выпадало. – Она в него влюбилась! Нашла в кого! Умора!
– Идиот! – закричала на него Танька.
– Сама идиотка!
– Да идите вы все вообще!
Танька вскинула голову и пошла прочь – в лес.
– Чего это она на всех? – удивился Васька.
– Сволочь, – сказала Анька.
– Точно! – подтвердил Петька.
– Это я тебе, – уточнила Анька. – И ему, – кивнула она в сторону Вика.
– Почему я сволочь? – запротестовал Петька. – Я не сволочь, я правду сказал! Все же видят! Они как полежали вместе в больнице, она от него не отходит!
