Санитары, самоуверенно ухмыляясь, шли на них.
– Надо прыгать! – крикнул Ник и вскочил на подоконник.
Но там неизвестно откуда взялся еще один санитар – возможно, пролез через соседнее окно.
Он легким движением сбросил Ника на пол.
Ник упал, ойкнул, схватился за ногу.
– Вы что делаете, сволочи! – завопил Вик с несвойственной для него грубостью (успев мимолетно подумать, что это следствие страха). – Ребенка бьете? А ну, отойдите от него! Я сказал!
Один из санитаров протянул к нему руки, и тут Вик схватил штатив, на котором сверху были прикреплены пустые банки с трубками. Штатив оказался тяжелым, но не настолько, чтобы не поднять. И он поднял его, и ударил по рукам санитара.
Тот зашипел от боли:
– Ах ты, гаденыш!
Вик продолжал размахивать штативом. Он был металлический, поэтому санитары сторонились: кому охота получить железкой по рукам, или ногам, или тем более по голове?
Страхов рассвирепел:
– Это что такое? – закричал он. – Кого испугались? Отнимите! Свяжите!
Один санитар схватил стул и подставил под штатив, Вик ударил, удар больно отозвался в руках, он чуть не выронил штатив. Санитар, воспользовавшись этим, отбросил стул и хотел схватить Вика, но неожиданно согнулся, лицо его искривилось. Это Ник, лежавший на полу, ударил его ногой – очень удачно, угодив носком ботинка под коленную чашечку.
А потом Ник выхватил пистолет. Да, он знал, что патроны холостые, но санитары этого не знали и попятились. Для пущей острастки Ник выстрелил в открытое окно и приказал:
– Не приближаться никому!
– Не бойтесь! – закричал Страхов. – У него пустой пистолет!
– Вы уверены? – направил на него дуло Ник. – Да, там были холостые патроны. Но ведь их можно заменить и боевыми, особенно если склад оружия под боком! Хотите проверить?
Профессор побледнел. Проверять ему явно не хотелось. Он попытался изобразить улыбку, в результате вышла кислая мина, и с этой миной он произнес:
– Мальчик, не надо шутить…
– Вик, к окну! Быстро слезай, а я прикрою! – скомандовал Ник.
Вику было страшно, но он понимал, что медлить нельзя.
Он прыгнул на подоконник, прошел по карнизу и слез по лестнице.
Стоя внизу, увидел, как лезет и Ник, направляя пистолет вверх, в окно, откуда высунулись четыре головы – Страхова и санитаров.
– Вас все равно поймают! – крикнул профессор.
– Посмотрим! Кто будет гнаться – стреляю без предупреждения!
Братья ищут девчонок. Солдаты ищут братьев
Братья неслись по лесу, поминутно оглядываясь, и чуть не наткнулись на страхолюбов.
– Ложись! – успел шепнуть Ник, сам падая в траву.
Вик тоже упал.
Из кустов они наблюдали: два десятка солдат, распределившись по сторонам, вели понурых страбытов и страбынетов.
– На уколы, – сказал Вик, провожая глазами удаляющихся пленников.
– Угу.
– Не успели мы их предупредить…
– Но хотя бы девчонки остались. И Женька с Димкой. Как их теперь найти?
– Ты действительно считаешь, что Страхов врет и его дочь все-таки у нас? То есть среди этих девчонок?
– Не знаю. Он такой хитрый, что не поймешь. Сумел же он всех убедить, что он будто бы против генерала! А на самом деле заодно. А может, даже еще и хуже. А может…
Ник замолчал. Глаза его словно остановились или остекленели. Вик знал – так с братом бывает в двух случаях: когда тот объестся и прислушивается, что творится в его бедном животе, и когда ему в голову приходит неожиданная мысль. Вик еще любил подшучивать: тебе, Ник, говорил он, мысли так редко в голову залетают, что ты каждый раз удивляешься, как они туда попали. Ник, естественно, обижался.
Но сейчас Вик отнесся к мыслительному процессу Ника с полным уважением. А Ник все молчал. Видимо, мысль на этот раз была очень уж большой и неожиданной.
– Ну? – не вытерпел Вик. – Что?
– А то. Откуда он знает, что БГ нас назвал боюпами? А помнишь, когда мы к Страхову первый раз попали, он сразу нас назвал по именам, хотя мы ему их не называли?
– БГ ему по телефону сказал. И про боюпов тоже. Они же общаются, если сообщники.
– Постой, постой! БГ изображает, что он тупой и грубый. Но про боюпов – это он придумал! Профессора там не было! А кто любит придумывать такие сокращения? Профессор! А еще – ты видел, какие у профессора усы, какая борода? Ненатуральные какие-то. И все время одинаковые, будто он их не стрижет, а они не растут. Помнишь Андреева?
Вик помнил Андреева: друг отца, литератор, бескорыстнейший, как говорила всегда о нем мама, человек, носивший старомодные усы и бороду.
– Да, и что?
– А то. Ты извини, у тебя взгляд неразвитый, а я наблюдаю, я тренируюсь. У Андреева каждый раз усы и борода другие, то больше, то меньше, смотря когда пострижется. А у Страхова всегда все одинаково. А еще БГ говорит всегда ненатурально. Хрипит, будто простуженный. Но не может же он быть все время простуженным! А еще – ты хоть раз видел БГ и Страхова вместе?
Вик начал догадываться:
– Ты хочешь сказать…
– Именно. Я хочу сказать, что Страхов и БГ – одно и то же лицо!
– Ничего себе! А зачем?
– Не знаю. Ну, может, чтобы один сваливал на другого. То есть Страхову надо проводить эксперименты, а он делает вид, что его заставляет БГ!
– Точно! – согласился Вик. – Известный исторический принцип: разделяй и властвуй. Хотя нет, не совсем так. Короче: когда у власти один человек, то на него все шишки, а когда два, то люди всегда думают, что виноват кто-то один из них. Все восстали на БГ, война чуть не началась, Страхов тут же отыскал где-то стабилизатор. И все считают, что он их спас. А он из людей баранов сделал! – гневно сказал Вик.
– Надо искать, где девчонки спрятаны. Есть там дочка Страхова или нет, это мы выясним, но там еще Женька с Димкой. Все-таки нас уже будет не двое, а четверо!
И браться, соблюдая повышенную осторожность, стали пробираться по лесу.
Сначала обследовали становище страбынетов и нашли там большой пакет с сухарями и несколько бутылок воды, чему очень обрадовались.
Потом пошли к скалистой стене, к пещерам.
Входов в разветвленные лабиринты здесь было много – в какой идти? Если уж любострахи-экстремалы бродят там неделями, то им туда соваться нет смысла.
– Я вспомнил, – сказал Ник, который продолжал мыслить аналитически и детективно, – они ходили не очень долго. Значит, девчонки должны быть где-то здесь. С другой стороны, если в ближних пещерах, слишком легко найти. Мы где все были, когда они ушли?
