– Я не радуюсь, я это… Констатирую.
Но полковник оказался запасливым, у него была еще одна граната. И он ею воспользовался.
Все почему-то ожидали, что за дверью окажется вход в тоннель, и очень огорчились, когда увидели, что там все те же ступени.
– А потом будет еще одна дверь, и еще одна, и еще одна, – предположил Никитка.
Но оказался не прав: после трех или четырех витков спиральная лестница кончилась. И двери тут никакой не было, а был просто проем в стене, через который все вышли в тоннель с закругленным потолком. Это было похоже на метро: рельсы, шпалы, закругленный потолок, лампы через равные промежутки светят по бокам.
– Куда пойдем? – спросил Антон Обломского. – Налево или направо?
– С одной стороны… Направо! – сказал полковник.
– Почему?
– А не почему. Когда есть два одинаковых варианта, выбирают какой попало.
– Это верно, – кивнул Антон.
Пошли направо.
– Я кино видел про метро, – сказал Никитка. – Там всякие монстры, уроды и маньяки.
– Очень вовремя напомнил, – сказал Федька.
– Ты чего? Боишься, что ли?
– Да не особенно, – ответил Федька, внимательно глядя под ноги.
Идти было трудно, и это мешало ему бояться: бетонные шпалы уложены часто, не под человеческий шаг, приходилось семенить и следить за тем, чтобы не повредить ногу, угодив в глубокий проем между шпалами.
Вскоре Обломский, идущий впереди, с огорчением воскликнул:
– Вот черт!
Впереди была решетка, перегораживающая тоннель.
Они подошли к решетке, осмотрели ее. С виду крепкая, прутья вмурованы в бетон.
– А еще гранаты нет? – спросил Антон.
– Нет, – с сожалением сказал полковник. – Ну что? Попробуем в другую сторону?
– Не уверен, что там тоже нет решетки.
– Смотрите! – показал Ник.
В одном месте прутья не доставали до рельсов и шпал. Но пролезть было невозможно даже самому маленькому из них – Шустрику. Он попробовал, встал на коленки, сунул туда голову, но только голова и прошла.
– Нет, – сказал он. – Не получится.
Тут Обломский увидел неподалеку несколько ломов, лопату и кувалду – наверное, оставили рабочие, которые когда-то сооружали этот тоннель.
– Попробуем! – сказал он и дал инструменты Антону, Эдьке, Валерке и другим крепким подросткам.
Начали долбить бетон. Сначала отлетали мелкие крошки, но потом дело пошло лучше, отваливались уже целые куски.
Подростки сменяли друг друга – каждому хотелось поучаствовать.
Наконец отверстие расширилось до необходимого размера – пролезть мог даже самый большой из них, полковник Обломский. Он и пролез первым, чтобы в этом убедиться. За ним быстро пролезли и остальные, девочки при этом умудрились не испачкаться.
– Падла буду, – сказал Лешка на своем блатном языке, – этим дело не кончится!
И как только он это сказал, впереди вспыхнул свет. Он очень быстро приближался, вместе с нарастающим грохотом.
На них шел поезд.
Все торопливо оглядывались и видели, что спрятаться негде. А рельсы близко у стен, следовательно, вагоны еще ближе, вплотную, поэтому, даже если прижаться к стене, все равно заденет. И не просто заденет, а размажет.
– Спокойно! – сказал Обломский. – Все думают! Назад бежать бессмысленно.
Все лихорадочно соображали, как быть, и осматривались.
Хоть бы какой-то выступ, какая-то ниша…
А внизу хорошо бы не рельсы, а продольная яма, как бывает на станциях метро, в такой яме запросто можно спрятаться.
А Ник посмотрел туда, где никому в голову не пришло искать спасения – вверх. И увидел, что бетонные стены не просто переходят в закругленный потолок, а имеют небольшой уступ. На этом уступе – провода и кабели.
– Туда! – показал он.
– Молодец! – похвалил полковник.
И тут же начал с Антоном подсаживать подростков, чтобы они забрались на этот уступ. Потом помог взобраться Антону, а потом и сам подпрыгнул, подтянулся и с помощью Антона взобрался на уступ.
Они лежали, прижавшись к стене, еле помещаясь на этом уступе, а поезд был совсем близко. Раздался оглушительно громкий и противный сигнал, и еще раз, и еще. И вот это металлическое смертоубийственное чудовище налетело. Шустрик, не выдержав, вскрикнул и закрыл глаза руками. И тут же начал сползать вниз. Он хотел схватить руками кабель, промахнулся, сполз еще ниже – и исчез.
Все закричали от ужаса.
Раздался лязг – поезд налетел на решетку. И почему-то остановился. Разве может решетка остановить поезд? Он же сметет ее! Это было непонятно.
Тут послышался голос Шустрика:
– Вы там так и будете лежать?
Он стоял внизу – целый и невредимый.
– Не может быть! – удивился Антон.
– Может, – ответил Обломский, спрыгнул и пошел к решетке.
За ним пошли остальные и увидели: в решетку уткнулось небольшое устройство вроде электромотора. Впереди был прожектор, который теперь разбился и погас. А двигалось оно на рельсе, прикрепленном к потолку, который до этого все видели, но никто не понял, для чего он.
– Нас пугают, – сказал полковник. – Ладно. Пусть пугают дальше.
И они пошли в прежнем направлении, готовые ко всему.
Но больше ничего не было. Тоннель плавно закруглялся; остальное не менялось: все те же шпалы, рельсы, тусклые лампы…
Послышался какой-то звук. Сначала тихий, но с каждым шагом все громче. Это было похоже на звук трубы, взявшей одну нескончаемую ноту – пронзительную, высокую, и вот она уже режет уши – и все громче, громче…
– Кто-то очень не хочет, чтобы мы шли дальше! – закричала Анька, прижимая руки к ушам.
– Значит, мы пойдем! – ответил полковник.
Идти оказалось трудней, чем при сильном ветре, ливне, урагане – казалось, жуткий звук пытался смести их, отшвырнуть, уже некоторые не могли идти во весь рост, упали на шпалы и двигались на четвереньках, вернее, на коленях, потому что руки были заняты – зажимали уши. Но звук проникал сквозь череп, от него вибрировало все до последней клеточки. Обломскому стало жаль детей, и он хотел уже дать команду повернуть, но тут звук резко оборвался.
В ушах еще звенело, но постепенно все пришли в себя.
– Профессор! – в ярости закричал Антон. – Если вы нас слышите, то знайте, вы подлец! Я вам морду набью!
– Да неужели? – благодушно удивился голос профессора.
Голос послышался откуда-то спереди.
– Назад! – приказал Обломский.
