Ребята старались: крошка Жун Фен вообразила здание Венской оперы, умник Жень Чжао – Колизей, мечтатель Янг Ли – подводный дом-лабораторию (всех чуть не затопило при этом), хозяйственная Ли Чен представила пагоду с загнутыми краями крыш, воздухоплаватель Патрик почему-то придумал средневековую крепость, а худышка Мойра намечтала себе милый дом, в котором жила до того, как улетела с Патриком. Получилась, как и у скаутов, полная неразбериха. Только там, как мы помним, Ник поднапрягся и своим воображением всех одолел, Вик же, поскольку не видел ничего конкретного (то есть сначала хотел создать все тот же Московский Кремль, который пытался вообразить, когда его просил Ричард Ричард, но это показалось ему банальным, скучным), решил помочь другим: он не выдумывал своего, а приводил в порядок то, что придумали другие. В результате из бесформенной груды стал вырисовываться контур занятного здания: колонны как у Венской оперы, но стены из обтесанных валунов, как у крепости, между колонн вверху был ряд круглых окон-иллюминаторов, как в подводном доме, края крыши загнуты, как у пагоды, перед зданием цветник и газон, словно перед уютным домом, где жила Мойра, а вокруг высилась декоративная стена, похожая на стену Колизея…
– Какая прелесть! – умилилась Лучезарова, сложив руки. – Кто же это придумал?
– Мы все! – ответили все.
– Молодцы! А ты, Вик, что придумал?
– Ничего, – усмехнулся Вик, знавший, что он в действительности придумал, но считавший ниже своего достоинства этим хвастаться.
– Ну, не страшно! – утешила Лучезарова. – В другой раз получится.
После этого школьники уселись играть.
Вику было абсолютно все равно, во что – он не считал игры важным делом. Поэтому выбирали другие, и так совпало, что тоже, как в школе Кривого Блюма, выбрали гонки.
Ну, гонки так гонки. Он спокойно, без азарта повел свою машину. Обгоняя, не рисковал, а просто рассчитывал траекторию. И вот он уже четвертый, третий, второй…
Кому-то покажется, что это неправильно: Ник любил, умел играть и очень хотел выиграть, но при этом проиграл, а Вик не очень хотел – и начал выигрывать. Ничего странного: кто слишком хочет , очень часто не добивается успеха, а кто хочет спокойно и с достоинством и даже вообще не очень хочет, почти всегда побеждает. Я не настаиваю на этой мысли, но подумайте. Поспорим, если желаете. Это и вас касается, господа взрослые.
Так кончился этот довольно насыщенный день.
Что делали в это время Олеги? Олег-3 блуждал, отыскивая Ольгу.
Олег-1 пошел к Насте, но захотел пойти туда же и Олег-2. Они опять поспорили.
Решили тогда заняться поисками других Олегов. Увидели Олега-4 – тот подъезжал со своими красотками к развлекательному комплексу: бар, боулинг, танцпол и все прочее. Естественно, Олеги устремились за ним, чтобы усовестить его. Видимо, это было очень трудно, так как они застряли там до утра. И вышли с виноватым и усталым видом, из чего было ясно, что усовестить им Олега-4 не удалось.
А Мануэль уныло сидел у неподвижного хвоста Хорхе.
25. Настя устраивает в Бермудии катаклизм
Наступило утро нового дня: к счастью, хоть бермудяне умели устраивать себе личные потемки и даже ночь, все-таки общая смена времени суток сохранялась – причем такая, какой она была на меридиане реальных Бермудских островов.
Настя, проснувшись, с радостным удивлением почувствовала, что у нее не болит голова.
Встала, потянулась… Нет, все-таки болит!
Но вроде бы меньше.
Или она просто уже привыкла?
А что делать, если не проходит? Только привыкать.
Ну, попала я в переплет, думала Настя, вспомнив все, что произошло с нею накануне. Дети неизвестно где. Олег (вспомнила она не памятью, а умом) неизвестно где. Странная страна, в которой исполняются желания независимо от твоего желания.
А если что-то конкретное пожелать?
Настя пожелала стакан сока.
И он возник на столике.
Настя взяла, отхлебнула и выплюнула – получилась противная жидкость. Настя представила, как она в Москве пошла бы куда-нибудь в кафе, чтобы выпить сока. Но тут не Москва, и где находятся кафе, неизвестно. Думая об этом, она направилась в ванную. Открыла дверь и увидела кафе. Скучающий бармен стоял за стойкой. Настя вошла.
– Стакан сока, свежевыжатого, – попросила она.
– Нет проблем! – откликнулся бармен.
И, наливая сок, спросил:
– Как себя чувствуете?
– Отвратительно.
– Это пройдет.
– Думаете?
– Все проходит.
– Тоже мне новость!
Настя выпила сок и огляделась.
– Вообще-то, я собиралась душ принять, – сказала она.
– Нет проблем! – воскликнул бармен и исчез вместе с кафе, а Настя оказалась в душе.
Ну и ну, подумала она. Стакан сока вообразить – не получается. А целое кафе с живым барменом, если он, конечно, живой, – пожалуйста!
Но раз уж тут такие возможности, почему ей нельзя встретиться с детьми? Наверняка они могут это обеспечить! Или они хитрят и с детьми что-то случилось?
От этой мысли Насте стало страшно. Наскоро приняв душ, она набросила халат, вышла из ванной и закричала:
– Пятница!
Тут же послышались шаги.
Пятница был – живое солнце, светился и сиял. Только не грел.
– Так, – решительно сказала Настя. – Если вы сейчас же не отвезете меня к детям или не привезете их сюда, я… Я буду жаловаться! Я объявлю голодовку! Я разнесу тут все к чертовой матери! Поняли меня?
– Я счастлив видеть, что вы так любите своих детей. Но, увы, условия и правила карантина для всех одинаковы, и их необходимо соблюдать!
Пятнице было стыдно лгать, но служба есть служба: дело было не только в правилах, хотя вновь прибывших действительно, как мы знаем, старались выдерживать на карантине, а в указаниях Ольмека и Мьянти, которые опасались, что Настя может помешать предвыборной кампании, засомневавшись в необходимости участия в этом мероприятии ее детей, да еще главными персонами.
– Не надо мне о правилах! – закричала Настя. – Знаю я эти штуки! Чуть что – правила! Правила сами по себе не возникают, их придумывают люди! А если люди их придумывают, они же их могут и отменить! Ведите меня к тем, кто может отменить, сейчас же!
– Для меня было бы счастье это сделать, – сказал Пятница, краснея и опуская глаза, – но я не знаю, кого вы имеете в виду.
Ему стало совсем стыдно, но, к слову сказать, его счастливому состоянию это не помешало.
– Почему вы не знаете? Вам все равно, кто для вас устанавливает порядки?
