Может, покатаемся ещё? — спросил Неделин. — Заглянем куда-нибудь.
Тебе отдохнуть надо.
Ну, и отдохнём.
Уже отдохнули. Ничего, не бери в голову.
Я и не беру.
Странный ты сегодня. Я не про это самое, а вообще.
Неделин посмотрел на её чистый печальный профиль и подумал, что Витя, не будучи странным, скорее всего не ценит эту девушку, не понимает её. Что он за человек, интересно, чем занимается? Мать Лены сказала о нём: жулик. Давно уже чувствуя тяжесть во внутреннем кармане пиджака, Неделин сунул туда руку и достал бумажник — большой, старый, антикварный, из настоящей кожи с тиснением: «БРЕМИНГЪ И К°». Он открыл его и увидел толстую пачку денег.
Ого! — сказала Лена. — Хороший бизнес?
Это не мои, — сказал Неделин.
Я же не прошу, — усмехнулась Лена. И эта тонкая умная усмешка — для Вити, явного негодяя? Несправедливо.
Это не мои, — сказал Неделин. — И вообще, всё не моё. Выслушайте меня, Лена. Произошло чёрт знает что. Что-то несуразное. Дикое что-то.
Это точно, — сказала Лена. — Играть опять начали? Вы всё играете, Витя, ох, игрун, ох, забавник!
Да послушайте!..
Приехали, — сказала Лена. — Извини, Витя, ты мне сегодня не понравился. Не из-за этого, ты не думай. Чокнутый ты сегодня какой-то.
Я вообще другой, неужели не видно?
Ладно, ладно. Пока.
Лена открыла дверцу, но кто-то резко захлопнул её с улицы. И тут же на заднее сиденье с двух сторон сели два плечистых парня.
Глава 5
Началась чушь какая-то. Плечистые сказали ему, что нехорошо разъезжать неизвестно где, когда его ждут вместе с Леной по заранее обговорённому делу. Приказали ехать, и Лена, всерьёз напуганная парнями и беспомощным видом Неделина, повезла их почти за город, к какому-то Кубику, который, сказали парни, ждёт Витю уже третий час, для Вити первый раз такое западло, чтобы опаздывать, Кубик очень огорчается, подъехали к большому двухэтажному дому за высоким забором. Вошли в дом и увидели там застолье во главе с небольшим квадратным мужчинишкой, который и оказался Кубиком. Этот Кубик подскочил к Неделину, чего-то требуя, угрожая, о чём-то спрашивая. Неделин почувствовал себя зрителем, включившим телевизор на середине какого-то глупого детективного фильма, он ничего не понимал. Кубик требовал, остальные гомонили, Кубик о чём-то решительно спросил, Неделин, не думая, ответил отрицательно и тут же получил сбоку от одного из плечистых парней удар по морде. Боль чувствовалась основательно, будто не в чужое лицо били, а в его собственное.
Да привёз он, привёз! — закричала Лена. — Он сегодня какой-то… Привёз, я видела!
Неделину заломили руку, залезли в карман, достали бумажник.
Сразу всё как будто прояснилось, утихло.
А говоришь нет, — удивился Кубик. — Ты что? — И при общем внимании стал считать деньги. Деньги были очень серьёзные, всё больше сотенные купюры.
Три куска, — сказал Кубик. — Не шесть. Значит, плюс Леночка. Я правильно понял?
А я не поняла! — сказала Лена.
Разве Витя не объяснил? Всё очень просто: Витя мне шесть кусков должен. До сегодня, до двадцать четыре ноль-ноль. (Публика засмеялась изяществу выражения.) Мы договорились: или шесть кусков, или три плюс ты.
Сволочь, — сказала Лена то ли Неделину, то ли Кубику. На всякий случай (если Кубику) одна из присутствующих девиц выругала её матом.
Три тысячи она, конечно, не стоит, — куражился Кубик, обращаясь ко всей компании. — Но я хочу заплатить именно три тысячи. Всякая вещь стоит не столько, сколько она стоит, а столько, сколько за неё платят. Она по себестоимости на одну ночь стоит — ну, триста, ну, пятьсот, советскими. А я даю три тысячи, мне приятно, что я могу позволить себе удовольствие за три тысячи. Потому что звучит. Триста, пятьсот — это не звучит. А за три тысячи — звучит.
Кубика слушали уважительно, перестав жевать.
А если я не соглашусь? — сказала Лена.
Витя сказал, что согласишься. Что ты его любишь и согласишься. А иначе я его в порошок сотру. Я из него обувной крем сделаю. Я Витей буду ботинки чистить.
Ладно, — сказала Лена, — Ладно, Кубик, тварь противная, сволочь. И тебе, Витя, спасибо. Только после этого вот тебе (она показала), а не любовь. Спасибо.
Неделин видел, что она соглашается не только из-за любви к нему (к Вите), а из чувства просто обычного страха, да и ему жутковато: явно ведь тут пахнет преступным миром, а может, даже и мафией!
Чё-то Витька сёдня кислый, — жеманясь, сказала девица, которая выругала Лену матом. — Чё-то он какой-то не гордый. Ты чё, Витя? Заболел?
Неделин ухватился за эту подсказку.
Ша! — сказал он гордо. — Кубик, слушай меня! До двадцати четырёх ноль-ноль у тебя будут три этих самых. Куска. Жди. А её не тронь. Не то…— он попытался с угрозой сдвинуть брови.
В ответ раздался общий хохот.
Ступай, Витя, с Богом, — сказал Кубик. — Я тебя понимаю. Потом скажешь: не достал, не успел. А она поверит. Любовь! Благородное чувство! Ступай.
Неделин вышел.
Глава 6
Он, как ни странно, действительно мог достать три тысячи. Полгода назад муж его сестры Наташи Георгий, инженер, получил за рационализацию аж четырнадцать с чем-то тысяч рублей. Придумал он эту рационализацию как бы мимоходом, случайно, не особенно интересуясь своей инженерской работой, а всё больше литературой, астрологией, записыванием на магнитофон бардовских песенок, сочинял их сам. Наташа была такой же — и тоже инженер, на нищенскую судьбу не жаловалась. И вообще, имея дочь-старшеклассницу, они жили по-студенчески безалаберно: то в киношку побегут, бросив все дела, то гостей назовут, поют задушевные песни, разговаривают об интеллектуальных вещах, ухлопав на угощение и вино половину месячной зарплаты. То есть существовали необременённо. Получив же такие деньги, словно испугались, насторожились: за что так испытывает судьба? Шальную сумму долгое время не трогали, ухитрялись укладываться в прежний бюджет. Размышляли. И вот буквально позавчера Наташа сказала, что решились наконец — покупают машину с рук, почти новую. Уже и деньги приготовлены, чтобы не мешкать. Нужно сегодня уговорить их дать три тысячи, чтобы Кубик не трогал Лену. А завтра он что-нибудь придумает.
Размышляя об этом, Неделин не замечал, что ведёт машину легко, автоматически: ноги и руки всё делают сами, но как только он обратил на это внимание, тут же что-то изменилось, руки будто судорогой свело,
Обязательно будить? — спросила она. — Ключи забыл? Почему так поздно?
Да я там у одного приятеля…— поспешно начал Неделин, и женщина, уже направлявшаяся в комнату, остановилась, обернулась, посмотрела с удивлением. Неделин понял, что взял неверный тон. — Где надо, там и был! — грубо сказал он.
