— Там еще с десяток наших парней пораненных лежит. И это все, что осталось от роты. Но мы их сегодня остановили, гауптштурмфюрер, и долг перед рейхом исполнили до конца.
Рейкьявик
Вице-адмирал Гюнтер Лютьенс стоял на мостике флагманского линкора «Шарнхорст», закутавшись от соленых брызг бунтующего океана в прорезиненную штормовую накидку.
Мысли были невеселые, грозные, под стать волнующимся волнам. Он не хотел идти в море, повинуясь Редеру, что выработал план этой десантной операции, что даже не была авантюрой, а сродни безумию. Однако все вскоре кардинально изменилось, в том числе и отношение самого адмирала к этой высадке в Исландии.
«Гюнтер, Исландия есть большой непотопляемый авианосец, направленный на Европу. Не потому ли англичане захватили этот остров, наплевав на датчан и международное право? Не им о правах говорить, они их никогда не соблюдают. А потому, Гюнтер, мы должны отобрать остров — как только сапоги наших солдат встанут на землю метрополии. Иначе Исландию приберут к рукам американцы, и она станет вечной нам угрозой. Я могу, но не хочу приказывать, я просто прошу вас, адмирал. И верьте — у нас все получится!»
Слова фюрера, с которым он встретился в Берлине три недели тому назад, до сих пор звучали в голове. И сейчас на мостике адмирал снова слышал спокойный и уверенный голос.
Да, рейхсканцлер Адольф Гитлер слов на ветер не бросает — теперь в этом уверился не только весь немецкий народ, но даже самые упертые из генералов и адмиралов, пребывающих в самых стойких оппонентах «выскочки ефрейтора». Дерзок и расчетлив фюрер, и главное, ему благоволит фортуна. В этом Лютьенс уже убедился на собственном опыте, получив 29 мая приказ из Ставки выйти в море и перехватить эвакуируемые из Норвегии британские и французские войска. Гросс-адмирал был против ненужного, по его мнению, риска, но Гитлер настоял на своем.
И был полностью прав — в предрассветных сумерках 8 июня с флагманского «Шарнхорста» разглядели силуэт трехтрубного корабля, чья средняя труба была шире крайних. Тяжелый крейсер британцев, «графство», попался в расставленный капкан и, отвернув от флагмана, угодил прямо на «Гнейзенау». Конечно, британец мог удрать, но ему не повезло, или, наоборот, невероятно потрафило немцам. Третьим, последним, залпом линкор поразил крейсер, и тот резко сбавил прыть.
Судьба «Девоншира» была предрешена — он затонул, расстрелянный линкорами с близкого расстояния. Хотя сопротивлялись британцы отчаянно, угодив тремя снарядами во флагмана. Но опять же — в башни ГК и броневой пояс, отлично выдержавшие попадания. Повезло!
Но фортуна продолжала благоволить к Лютьенсу — в 70 милях броненосец «Адмирал Шеер» в сопровождении крейсера «Кельн» буквально напоролся на английский авианосец «Глориес», шедший в сопровождении эсминцев. И первым залпом «адмирал» поразил двумя 11-дюймовыми снарядами ангар — авианосец бросился в бегство, а эсминцы прикрыли отход, удачно атаковав торпедами. Броненосец кое-как доковылял до базы, а англичане заплатили за свою отвагу собственной гибелью — только с «Ардента» крейсеру удалось выловить 17 матросов с офицером. И это были все спасшиеся из двух храбрых экипажей эсминцев, расстрелянных в упор.
Однако бегство не спасло поврежденный авианосец — капитан выбрал крайне неудачный курс, выведя свой корабль прямиком на два германских линкора. Поднять авиагруппу британцы не могли, а избиение шло всего четверть часа — «Глориес» превратился в гигантский костер. Однако из воды выловили более четырех сотен моряков, в дополнение к тем двумстам англичанам, что были спасены с крейсера.
Одно несколько портило настроение, но не слишком. На «Дортесшире» погибла в полном составе норвежская королевская семья — 330-килограммовый снаряд поразил командирский салон, в котором она находилась…
Лютьенс тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие и несколько неуместные мысли. И неожиданно ощутил всем естеством — а ведь не авантюра этот поход, и фортуна снова улыбнется удачливому «ефрейтору». А значит, и ему самому от нее перепадет немного счастья!
«Фельзеннест»
— Мой фюрер, я не авиаконструктор, но инженер, а потому сам сделал кое-какие расчеты. — Шпеер пристально посмотрел на Андрея, и тому стало несколько неуютно от этого взгляда, в котором плескалось нечто непонятное. — Но вы приказали мне говорить правду, какой бы она ни была.
— Я внимательно слушаю вас, — только и смог сказать Родионов, лихорадочно напрягая извилины и пытаясь предугадать, что за «камень» сейчас будет вывален.
— Ваше настойчивое пожелание абсолютно невыполнимо!
— Да? — Андрей сморщил лоб: «Интересно, что же я такое невыполнимое пожелал, что сам не припомню».
— Изготовить тяжелый четырехмоторный бомбардировщик в двадцать с лишним тонн, способный донести три тысячи килограммов бомб на две тысячи миль и сбросить их в цель с отвесного пикирования, технически невозможно. Нет, конечно, войти в пикирование он войдет и даже поразит цель в случае совершенно невероятного стечения обстоятельств. Но ведь только потому, что выйти из пике не сможет, превратившись, по сути, в огромную неуправляемую бомбу с экипажем из восьми человек, обреченных на напрасную гибель.
Родионов молчал, роясь в памяти — когда же он отдал такое безумное приказание, если о нем ничего не помнил. Не иначе как «визави» брякнул, не подумавши. Да и не шутка это — Шпеер смотрел чрезвычайно серьезно, без малейшей искорки иронии.
— Вы требуете выполнения абсолютно разных технических параметров. Четырехмоторный стратегический бомбардировщик с большой бомбовой нагрузкой — это одно, а пикирующий на поле боя легкий одномоторный самолет, для того чтобы поразить малоразмерную цель, такую, как танк или орудие, — совсем другое. И совместить не удастся ни при каком проектировании. Я беседовал со специалистами из института люфтваффе, и они в один голос сказали о том же. И статс-секретарь по авиации генерал-оберст Мильх считает, что отдел вооружений люфтваффе напрасно тратит время и деньги на изготовление подобных монстров, абсолютно никуда не пригодных.
Андрей молчал — крыть было нечем. Даже ему, с гуманитарным и незаконченным образованием, было ясно, что пожелание настоящего фюрера из разряда совершенно идиотских. Так что не зря генералы вермахта в своих мемуарах очень нелестно отзывались об «озарениях» Адольфа Гитлера.
— Кроме того, есть еще один недостаток, и серьезный, мой фюрер. Винтомоторная группа крайне ненадежная. Два двигателя, работающих на один винт, может, и оригинально по исполнению, но технически пагубно. Это четырехмоторный бомбардировщик может без ущерба выполнить задачу при остановке или повреждении одного двигателя, но не самолет с такой… непригодной установкой.
— Да уж, — не нашелся что сказать Андрей и ввернул свое любимое слово, но на немецкий лад. Оказывается, в Германии пытались изготовить стратегический «бомбер», но волюнтаризм Гитлера накрыл эту затею большим медным тазом. И Геринг ничего не говорил — с чего бы это?
Родионов задумался, ища ответ на вопрос. И здесь Мильх — этот хитрец сильно недолюбливал своего начальника. И удар нанес по его ставленнику, известному асу минувшей мировой войны Удету, что у толстого Геринга отвечал за принятие новых самолетов на вооружение.
