Религия, идеология? Опять мимо. Те же арабы в 12-м веке имеют отличную агрессивную религию, призывающую к экспансии. Любой человек любой национальности может стать членом мусульманской уммы. Достаточно сказать шахаду — "Свидетельствую, что нет Божества кроме Аллаха, и ещё свидетельствую, что Мухаммад — Посланник Аллаха" и добро пожаловать в объединённый исламский мир.
Значит все-таки "ружья, микробы, сталь"? Еще в бытность студентом я прочитал знаменитую книгу Джареда Даймонда, суть который коротко можно изложить следующим образом. Чтобы конкретное общество, народ получил историческое преимущество над другими — ему должно повезти сразу во многом и надолго. Сложный (но не неприступный для культурной диффузии) рельеф, разнообразный климат, горы и равнины, полуострова и острова, — вообщем географическое многообразие, которое с одной стороны препятствовало бы появлению одной закостенелой континентальной империи, а с другой все народы жили бы рядом и множество государств конкурировало друг с другом. В этой борьбе происходил бы отбор сильнейших — обмен злаками, домашними животными, научными открытиями, вирусами (а значит и иммунитетом). Да и просто групповой отбор через войны. Одним словом, эдакий питательный бульон, в кипении которого появляется самый закалённый и технически подкованный. Переболевшие чумой и оспой европейцы, вооруженные ружьями и экипированные железными кирасами, на одомашненных лошадях, да еще с прошедшей суровый отбор религией — легко выносят ацтеков и майя, жителей тропических островов, индейцев Северной Америки, негров западного побережья Африки, индусов и наконец, аборигенов Австралии. Китайцы и японцы сопротивляются дольше, но в итоге и они тем или иным образом встают на рельсы европеизации. Если не культурной, то для начала технической. Вот такой эколого-географический детерминизм.
Исходя из концепции Даймонда никакой прогрессор-попаданец куда бы то ни было — погоды не сделает. Как не напрягайся, а регулярную диффузию новых вирусов для обеспечения иммунитета японцев я обеспечить не могу. Культурный обмен (Китай, Корея) также весьма ограничен — острова то к континенту не подвинешь. А это значит, что в плане заимствований на ДЛИТЕЛЬНОЙ перспективе японцы значительно проигрывают китайцам, а уж тем более европейцам. И даже если я подстегну прогресс в некоторых областях (увы, нельзя объять необъятное), французы, англичане и испанцы все-равно будут иметь историческую фору. Отставание может произойти не сразу. Технический рывок обязательно должен быть поддержан длительным освоением достигнутого. Проживи я хоть 80-лет и доведя прогресс хотя бы до пенициллина, гаубиц, парового двигателя и публичных библиотек/школ — кто все это будет вывозить и подстегивать после моей смерти? Кто будет рассчитывать размеры шкворневых соединений для кривошипа парового мотора? А как насчет диаметра маховика золотника, без которого невозможно передать силу пара на колеса? Что будет делать машинист, если вместо пара в цилиндр попадет вода? И не будет ли этот самый машинист запускать двигатель без прогрева? Выходит, что научное открытие сделать мало — надо, чтобы кто-то его еще правильно эксплуатировал. В противном случае, власти посмотрят на разорванный паровой котел, валяющихся вокруг него раненых и убитых машинистов и недрогнувшей рукой зарежут любое перспективное направление. И будут правы! Перевозить грузы может и лошадь, зато у нее не взорвется котел. Да, и в эксплуатации животное будет подешевле, особенно на начальном этапе.
У теории о ригидности истории есть еще один важный аргумент. Из разряда генетики. Еще в 19-м веке в европейские головы начал приходить вопрос: "А почему мы такие крутые, а с остальными народами выходит такая засада?". Этот вопрос легко трансформировался в различные идеологии, типа фашизма. Дескать, белая раса по своей природе более продвинутая, чем те же негры, азиаты... Однако ученые никаких расовых отличий в интеллекте, обучаемости, продуктивности мышления, объеме памяти, способности к анализу и абстрагированию — не нашли. Биологи знают, что любая популяция, получившая генетические преимущества по таким значимым факторам, немедленно кроет как бык корову всех окружающих и образует новый биологический вид. Главный признак видообразования — это репродуктивный барьер. Которого, как мы знаем, нет между белыми, негроидной расой, или азиатами. Люди из любых, даже географически отдаленных и изолированных мест, с любым цветом кожи и формой волос, могут без препятствий скрещиваться друг с другом, а метисы ничуть не уступают в выживаемости своим родителям.
Хорошо, сказали генетики. Может быть тогда речь идет не о сильных различиях, а о мелких? Которые, однако, в нужный момент могут оказаться вовсе не такими мелкими. Если психика человека во многом определяется биологией (например, наличие VR-аллели увеличивает вероятность тревожного расстройства), то вполне рационально предполагать, что для разных народов и цивилизаций существует наследуемая психическая специфика. Конечно, огромную роль играет культура, образование и получаемый в ходе жизни опыт, но это касается конкретного человека. А в своей массе генетические особенности могут проявляться у множества поколений. И такие особенности были найдены. Связаны они с балансом между инстинктом самосохранения и поисковыми программами поведения. В разные периоды истории, среда может благоприятствовать либо стратегии "сиди и не высовывайся", либо стратегии "хватай, что не просят и жри что ни попадя". Данный баланс постоянно находится в динамике. Все перегибы отсекаются отбором — слишком любопытные погибают, слишком осторожные вымирают. Можно ли предположить, что в конкретных популяциях, в результате особых средовых условий, возможно смещение баланса инстинктивного поведения в ту или иную сторону? Для себя на этот вопрос я отвечаю утвердительно.
Исходя из подобной концепции, становится понятным "охранительная" стратегия тех же китайцев — отгородится от всего мира стеной и считать себя пупом земли. Импульсивная агрессивность европейцев — также скорее всего получила поддержку на уровне отбора и генетического дрейфа
[41]
.
Если подобная теория верна и с генами "не поспоришь", то для того, чтобы раскочегарить наследственность японцев, сделав ее восприимчивой ко всему новому, необычному — нужны столетия войн, краж достижений, обмена вирусами... Европа шла к своим колумбам начиная с эпохи варварства и крушения Рима. Полторы тысячи лет неустанного движения вперед, несколько эпидемий Черной чумы, сотни опустошительных войн, Малый ледниковый период
[42]
понадобились европейцам, чтобы получить к 15-му веку тот особый, "прогрессивный" генотип, с которым сейчас толпы немытых испанцев, португальцев, французов и англичан штурмуют свои будущие колонии во всех точках земли.
