— Отличный план. Осталось убедить Сталина нанести удар по Германии непосредственно по завершении оккупации Польши.
— Для этого, уважаемый Владимир Павлович, и нужно стыковать британскую разведку и НКВД. Англичане всегда готовы героически сражаться до последнего солдата союзников.
Таковы были планы, а жизнь диктовала свои реалии. В начале мая в СССР произошли кадровые перестановки, которые послужили неким тревожным симптомом об очередном изменении «единственно верного» внешнеполитического курса коммунистов. Литвинов, женатый на англичанке и имевший наглость сочетать еврейскую национальность с должностью народного комиссара иностранных дел, оставил пост. Внешнеполитическое ведомство перешло к Молотову, который одновременно остался главой правительства.
Вячеслав Михайлович еврейством не страдал. Родился он под фамилией Скрябин, а не Бронштейн или Апфельбаум, как у многих других коммунистов, поменявших неблагозвучные еврейские фамилии на приемлемые русские. И жена — обычная гражданка СССР, а не островная подданная. Она же министр какой-то отрасли народного хозяйства.
Иначе как прозрачный намек Гитлеру на установление более тесных отношений сей знак не расшифровывался, несмотря на еврейство жены Молотова — срочно оформлять развод между супругами-наркомами стало бы перебором. Соответственно, шанс военного конфликта между двумя авторитарными режимами временно снижался.
Второе назначение не столь громкое, но также показательное, свелось к переводу Деканозова в Наркомат иностранных дел на должность заместителя народного комиссара, причем единственного. Назначение главы разведки на такую должность при очевидной занятости Молотова на посту премьера означало лишь одно — советская дипломатия окончательно становилась придатком разведывательно-диверсионного аппарата ГБ. Может, и к лучшему — с Деканозовым установлено хотя бы минимальное взаимопонимание.
На встречу с MI-6 он ехать отказался, по крайней мере на предварительную, хотя об этом просила британская сторона. Более того, русские не захотели контактировать на конспиративной квартире английской разведки, а джентльмены опасались подвоха на советской территории. Диалог в публичном месте отпадал из-за риска опознания немецкими спецслужбами, справедливо подозревающими антигерманскую направленность в любых англо-советских переговорах. В результате обе разведки предложили поручить организацию первого обнюхивания Никольскому, совсем не осчастливленному такой честью.
В качестве места встречи их устроил Париж — с островов близко, а Советы имеют прекрасную резидентуру под посольским прикрытием. Прибыв во французскую столицу за три дня до оговоренной даты, Владимир Павлович решил организовать процесс предельно примитивно и с элементом экспромта.
Любое опасное дело можно делать основательно. Предположим, чтобы перевезти какую-то ценность, крайне важную для противоборствующих сил, можно перекрыть движение в городе, выставить армейское оцепление, патрулировать небо, заказать мощный военный конвой и везти объект в танке. А можно просто найти очень потертый автомобиль, на который никто не обратит внимания, и спокойно двигаться в уличном потоке. Часто конспиративный подход эффективнее, чем неизбежная шумиха от крупных дел.
Посему Никольский заранее арендовал помещение недалеко от британского посольства, нанял туда охрану из частного сыскного агентства и привлек четверых русских из белоэмигрантской организации. На утро встречи снял маленький номер в гостинице близ площади Пигаль, задействовав всего одного помощника — сына давно умершего белого генерала, которому объяснил необходимость обеспечения приватной встречи торговых партнеров. Не говоря, естественно, что предметом торга будет цена войны и мира в Европе. Михаил Орловский, человек нового поколения, воспитанного на сложной технике, прекрасно разбирался в средствах прослушивания и звукозаписи, поэтому легко согласился помочь в проверке помещения на наличие вражеской электроники.
Англичане, получившие адрес гостиницы за час до встречи, прибыли вдвоем. Один остался в машине, прекрасно видимой из окна номера, второй — сэр Реджиналд Монтгомери — поднялся в отель. Михаил изображал слоняющегося по коридору зеваку, когда в номер вошел Константин Думбадзе из советской парижской дипмиссии.
Никольский рассчитывал, что встреча займет до одного часа. Шауфенбах уверял, что так долго шпионы не разговаривают. Англичанин выскажет свои требования, возможно — завышенные, потом огласит минимальные уступки, на которые готова идти Британия ради того, чтобы склонить СССР уступить ее воле. Русский или огласит заранее заготовленные пожелания своего начальства, или, в зависимости от английского текста, просто обязуется довести британскую точку зрения до руководства. В тайной дипломатии не принято на первую встречу отправлять людей, уполномоченных на переговоры и обсуждение условий возможных соглашений.
Классовые враги сдержанно пожали друг другу руки и уселись за чуть обшарпанный гостиничный стол. Из конспирации, понятное дело, выбиралась гостиница, совершенно не соответствующая важности события. Но агентов это не смущало, скорее наоборот.
Англичанин как инициатор встречи выразил вежливую радость по поводу того, что представители крупнейших государств мира могут, наконец, обменяться мнением по наиболее тревожному вопросу современности — нарастающей германской угрозе. Пока он говорил, русский шпион-дипломат не сводил с него глаз. Британец в аккуратном сером костюме, поджарый, с короткой щеткой усов контрастировал внешностью с явным выходцем из рабочего класса. Коричневый костюм из дорогой чистой шерсти топорщился, выдавая отсутствие привычки и навыков носить такую одежду, чисто выбритые щеки набухли нездоровой полнотой. На трехминутный спич коллеги он отреагировал лишь кивком, стараясь больше выведать, нежели говорить самому. Стиль НКВД в действиях товарища пробивал навылет тонкую и неровную дипломатическую оболочку.
Закончив вводный текст, британский агент добрался до сути.
— От разработки планов Германия перешла к практической подготовке наступления на Польшу, планируя начало операции на середину июля. Великобритания не имеет сухопутной границы с рейхом и не может оперативно вмешаться, если Германия решится начать войну. Россия в более выгодном положении — она имеет возможность ввести армию в Польшу и дать отпор агрессору.
— Советский Союз предлагал Польше разрешить проход наших войск через ее территорию для отражения угрозы. Они отказались, — русский дипломат говорил таким тоном, будто разгласил совершенно секретную информацию, хотя о срыве переговоров с поляками писали газеты.
— Конечно. Но мы не предлагаем заключать польско-советский договор. На самом деле не существует угроз, при которых Польша может помочь России. Действенным может быть только англо-советское соглашение по обузданию агрессии. Великобритания не будет иметь претензий, если Красная Армия войдет в Польшу при ее частичной оккупации вермахтом. Мы рассчитываем, что после начала военных действий на германо-советском фронте британская армия в обозримом будущем также вступит в войну с Германией на стороне России и Польши, а также вовлечет в коалицию Францию.
