Книга Умножающий печаль, страница 61. Автор книги Георгий Вайнер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Умножающий печаль»

Cтраница 61

— Наверное, — тихо засмеялась Лена. — Это «Дом Периньон» девяносто второго года…

— Ну да, я забыл — мы ведь в земле чудес! — Я слизнул с ее груди пузырящуюся лужицу шампанского. — Везде это лакают сильные мира сего, а у нас цедят скромные секретарши. А я, как дурак, не беру взяток — к «Дом Периньон» не привык, перед девушкой совестно, будто в бязевых кальсонах на свидание прибыл…

— Вы так мучаетесь своей честностью, Сергей Петрович, что на вас больно смотреть, — светя своими чистыми невинными глазами, посочувствовала Лена. — Не надо хвастаться слабостями. Кстати, у нас возникла сложная этическая проблема…

— Что еще? — приподнялся я на кровати.

— Мне, Сергей Петрович, как вашему личному секретарю, подчиненной, можно сказать, скромной служащей, недопустимо предлагать перейти на брудершафт. Вам, мужчине, настоящему заграничному джентльмену с принципами, вы даже взяток не берете, не пристало первому предлагать мне брудершафт. Как быть теперь?

— Решаем по обстоятельствам — явочным порядком, — смеялся я, целовал ее сладкие губы, и ее ехидный злой язычок был нежен и ароматен, как сорванная с кустика земляничка. Нет, наверное, клубничка. Клубничка. Это все было клубничкой. И так беспамятно, беззаботно хорошо мне было с этой замечательной, лживой, прекрасной гадюкой!

На радио, боюсь, больше любили деньги за рекламу, чем песни Патрисии Каас, — я вздрогнул, услышав из радиоприемника свою фамилию: «…Сергей Ордынцев приглашает… Хитрый Пес… Верный Конь… Бойкий Кот…»

— Ты его зазываешь на съемки, а он наверняка давно спит, — подначила осторожно Лена.

— Нет, он не спит. Кот по ночам не спит, он живет ночью.

— Любопытно было бы взглянуть на вашего отчаянного дружка, — сказала Лена. — А то пристрелит его Кузьмич, и не увижу никогда…

— А тебе-то зачем?

— Ну как зачем? Интересно! — беспечно засмеялась она, и я подумал, что в разговоре с ней я всегда опасаюсь подвоха, ловушки, подставы.

— А тебе никогда не приходило в голову, что Кузьмич не попадет в Кота, а выйдет все как-нибудь наоборот?

— Не выйдет наоборот, мой дорогой! — Она шелковой, гибкой, нежной змеей скользнула вдоль моего тела.

— Почем ты знаешь?

— Любой человек не справится с отлаженной системой. А Кузьмич — это система…

— Но и Кот — не любой человек. У тебя когда-нибудь зубы болели?

— Болели, — удивилась Лена. — А что?

— Тогда поймешь. Лет двадцать назад мы на горы лазили. Кот застудил коренной зуб — всю челюсть разнесло, спускаться вниз решили, такой флюс — не шутки. Кот взял пассатижи и вырвал себе сам зуб мудрости. Понятно?

— Понятно! — кивнула Лена. — Ему не зубы надо было лечить, а голову. Я думала, что он хитрован, а он отморозок…

Я засмеялся:

— Он не отморозок, он из породы сверхлюдей!

Она погладила меня по голове.

— Ты не старый… Ты даже не взрослый… — Оттолкнула меня и быстро сказала: — Эй, бессребреник, христоподобный мент! Не расслабляйся в нашей конторе. У нас там все очень сложно…

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего… Я бы не хотела, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Лена оглаживала меня своими быстрыми легкими руками, и мне было неловко, что она натыкается все время на мои ямы, рытвины и бугры. Она долго делала вид, что ничего не замечает, а потом не выдержала:

— Слушай, а что это ты весь, как швейцарский сыр?

— Профзаболевание, — сделал я неопределенный жест. — Вообще-то меня один раз убили… Словил шесть пуль из «калаша»… Но почему-то выжил.

Она привстала, зажгла ночник и с детским интересом стала разглядывать ямки, старые швы, заросшие рубцы на груди, животе, на руке, на бедре. Наклонилась, нежно гладила, а потом начала перецеловывать их. Может, это ее возбуждало? Я вообще-то слышал, что некоторым женщинам нравятся инвалиды. Потом схватила за запястье и перебрала в пальцах мой браслет — шесть тусклых, тяжелых, мятых кусочков свинца, собранных кованой золотой цепью.

— Вот это откуда, — зачарованно сказала Лена.

— Хирург Фима Удовский, мой спаситель, вынул их из меня и отдал Коту. Ну а эта пижонская морда, как ты понимаешь, только у Гуччи мог сделать мне браслет. Он заговоренный, мой амулет, я его не снимаю… суеверю…

— И я тебе суеверю, — шепнула Лена, притянула меня к себе, крепко, со сладким вздохом поцеловала, уложила на подушку и накрыла собой, как волшебным сном.

Я скандально вскричал:

— Что, опять?!

А она на миг приоткрыла глаза:

— Не опять… Снова! Всегда… Как первый вздох… Как глоток… Поплыли, дорогой! Снова… В жизни нет ничего лучше… Какое счастье, что шестая пуля попала в бедро, а не чуть левее…

Александр Серебровский: землетрясение

Мерцающие диски циферблатов на торцевой стене диллингового зала «РОСС и Я» служат иллюстрацией для дебилов, постигающих волшебное соотношение пространства — времени. В первое мгновение возникает ощущение, что время взбесилось.

Московское время — полдень, 12 часов.

Лондонские показывают 10.

Нью-йоркские — 4, не сообразить сразу — день, ночь?

В Лос-Анджелесе сейчас — 1 час. Сколько — P.M.? Или — А.М.? Как понять?

А в Токио — восемь. Наверное, все-таки вечера. Японцы, пожалуй, собираются отдыхать.

Но мои люди, сосредоточенно и напористо работающие в этом зале, считают время не по солнцу и не по циферблатам. Их пространственно-временной континуум вмещен в режим работы мировых финансовых бирж, а империя денег — единственная земля, над которой никогда не заходит солнце. Деньги никогда не спят, они не могут отдыхать, они должны все время жить, двигаться, работать — строить, кормить, разрушать, лечить, убивать, учить.

Деньги — мои самые верные друзья.

Мои самые толковые помощники.

Мои неустрашимые наемники.

Безымянные солдатики, завоевывающие мир.

Боюсь, меня не поймут, не так истолкуют и, как всегда, грубо осудят, но я бы за свой счет воздвиг памятник погибшему неизвестному рублю.

А деньги все время бегут. Они все время умножают знание. Они всегда умножают печаль. Вечно манят мир обманкой обещанного ими счастья.

Мираж власти. Напрасная греза свободы. Последняя надежда и мечта о вечности…

Вениамин Яковлевич Палей сказал мне:

— У нас все готово. Фогель и Кирхгоф ждут команды…

— Там никаких проблем не будет? — на всякий случай поинтересовался я.

— О чем вы говорите, Александр Игнатьич! — воздел короткопалые толстые ручки Палей. — Это железные люди. Тяжелые добропорядочные немецкие гены со штампом «орднунг»…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация