Книга Умножающий печаль, страница 75. Автор книги Георгий Вайнер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Умножающий печаль»

Cтраница 75

— Мне кажется, что общая ошибка состоит в том, что деньги все время противопоставляют мудрости, — сказал я задумчиво. — Деньги — это и есть аккумулированная энергия мудрости.

Епископ качал головой:

— Жаль, что вас не удовлетворил наш разговор. Вы не верите мне. Не верите людям, Священному Писанию, собственному душевному смятению…

Да, не верю. Когда-то жили на нашей земле смиренные иноки, благочестивые отшельники, святые старцы. Можно было спросить — как жить? Что истина? Что благо? В чем Бог?

Давно это было.

Некого мне спрашивать. В святых скитах, средь нетленных мощей угодников, хоронят уголовников, тамбовских бандитов.

Я сам себе старец. Мне скоро будет тридцать шесть. Зачет у меня фронтовой, день за три. Значит, больше века длится жизнь.

Епископ Арсений печально уговаривал:

— Об одном прошу вас — подумайте на досуге о словах Соломона, для вас они могут быть знамением: мудрость дает защиту, как дают защиту деньги, но мудрость лучше любых денег, ибо может спасти жизнь…

Кот Бойко: умопомрачение

Международный центр астральных наук и космических знаний размещался почему-то не в Звездном городке и не на мысе Канаверал, штат Флорида, а в зажиточном, купеческого вида особнячке в Козицком переулке. Естественно, чтобы мировая закулиса не ляпнула эти бесценные знания и не присвоила корыстно себе достижения этих таинственных астроанальных наук, охранял их на входе в особнячок здоровенный свиноморд в рейнджерской амуниции.

— Вам назначено? — строго спросил он.

— А как же! Я — руководитель Академии ксенофобии и сексофилии, — скромно представился я.

— Ваши документы! — потянул ко мне толстые руки бычара.

Ага, ща-ас! Разбежался! Как говорит президент вашего центра — получишь с носу в рот.

Я показал ему на телефон и ласково попросил:

— Звони быстро в приемную и скажи, что к президенту на встречу прибыл гасконский армянин Дертаньянц. Давай шевелись — она ждет, а я опаздываю…

Мгновение он раздумывал — было видно, как шевелятся под беретом мускулы мозгов, потом он махнул рукой, труд этот явно был страшно громаден, совершенно не по плечу одному. Он позвонил и кому-то сказал:

— Тут какой-то кекс спрашивает Джину Рафаэловну. Говорит, что он армянин… — Повернулся ко мне и для надежности переспросил: — Как фамилия?

— Дертаньянц, из Гаскони.

— Дертаньянц, говорит… Не знаю, из Черножопии какой-то…

Пауза была недолгой, и судя по тому, как он энергично замахал своими толстыми лапами тупого лентяя другому охраннику, маячившему в глубине холла, распорядились наверху категорически.

— Быстро, быстро! — скомандовал он коллеге, такому же пятнисто-зеленому солдату удачи. — К президенту его!

Пока тот волок меня на второй этаж, я боялся, что он обделается от усердия. Даже странно — почему они мне так противны? Почему я испытываю к этим караульным животным такое злобное отвращение? Может быть, это волчий рефлекс на сторожевого пса? Как говорил вор Лодыга: овчарка — это вонючий мент в лохматом тулупе…

А по коридору мне навстречу семенящей иноходью мчался генерал-полковник.

Ма-аленький такой, субтильный генеральчик — с херову душу полководец, с гривой развевающихся черных волос. С красными лампасами на портках, в золотых трехзвездных эполетах, под звон и дребезг каких-то самодельных медалей — Джина Бадаян, великая экстрасенска, предсказательница счастья, прорицательница побед, ясно видящая, как заработать, хиромант-хиропрактик-херотеоретик, президент всякой нежити, академик любой небывальщины, предводитель проходимцев всех стран, кумир мира идиотов, а теперь, оказывается, еще и генерал-полковник.

Бежала и плакала от радости.

— Джина, для дневного брючного костюма — перебор! Милитаристка ты моя оголтелая!.. — крикнул я, принимая ее в объятия.

Она была такая худенькая и тоненькая, что я просто поднял ее на руки, как давеча вознес меня Карабас. А она целовала меня в обе щеки, гладила по голове, как маленького, приговаривала, захлебываясь словами:

— Господи, как я рада тебя видеть!.. Проходимец мой дорогой!.. Гасконский брат мой Дертаньянц! Как ты жив?..

— Ужасно! — горько сообщил я. — Ты вон дослужилась уже до генерала, а меня разжаловали из капитана мушкетеров…

— Кто? Кто он, этот демон? — страшным голосом вопросила Джина. — Назови его, и силы нижнего черного мира поглотят…

— Э, нет, подруга! — засмеялся я и поставил ее на пол. — Тут твои номера не пролезают! Ты генерал понарошечный, а он демон настоящий…

Джина взяла меня за руку и повела к себе, сердито приговаривая:

— С чего это ты решил, что я генерал понарошечный? Самый что ни на есть всамделишный! Генерал-полковник медицинской службы…

— Не гони пену, любимая. Я понимаю — уровень безумия в стране высоковат, но не настолько же, — усомнился я.

Джина остановилась, уперла руки в боки, с вызовом спросила:

— Хочешь сказать, что я глупее или хуже тех долболомов, которым указом звезд насовали?

— Упаси Бог! Жаль, меня не спрашивают, а то бы я тебя сразу направил министром обороны! Или в МВД! Ты бы там такого шороху навела — вся страна бы зачесалась! Чеченцы завтра же самораспустились — столицу свою из Грозного переименовали бы в город Жалобный…

— То-то! — сменила гнев на милость дипломированная чародейка. — А то смотри — чакры порву! В астрал вышвырну, к чертовой матери!

Мы посмотрели друг на друга и снова обнялись — так я рад был видеть моего умного, верного, добропамятного дружочка Джин-Джину, которого я выпустил из бутылки давным-давно.

Надо сказать, у меня вообще фантастическая способность находить и кучковаться с разного рода недостоверными людьми, проходимцами, маргиналами, мистификаторами и самозванцами. Я в них ощущаю родную душу, я опознаю их мгновенно, как Буратино признал родными кукол в театре маркиза Карабаса.

Когда-то Хитрый Пес говорил неодобрительно: «У тебя неискоренимая плебейская потребность предводительствовать стаей оборванцев и импосторов». Я не знал, что импосторы — это и есть самозванцы, и очень обижался, и отвечал ему очень находчиво и тоже по-заграничному: «А ты сам жлоб, сноб и понтовила».

Наверное, Хитрый Пес, как всегда и во всем, был прав. Так ведь и вышло, что никого, кроме этих прекрасных импосторов, у меня и не осталось.

А тогда я был в зените своих успехов и популярности — меня все любили и тютюшкали. И все-таки невезуха подкараулила — на слаломном спуске вышиб диск в позвоночнике. Вообще-то я любую боль терплю — с детства мне доходчиво объяснили, что боль — это спасительный рефлекс организма, и закрепляли во мне этот полезный рефлекс долго, основательно и разнообразно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация