— Когда?
— Ну… приблизительно, через день после того, как привезли и вас. И тоже — откуда-то из этих же мест.
Да ну?!
Это что же, лейтенант за нами следом тогда рванул? С нехилой, надо сказать, скоростью? И проявил чудеса изворотливости, просочившись сквозь преследующих нас немцев? Вот это талант! А мужики-то и не знают…
— Я могу с ним поговорить?
— Ну… я могу попробовать… но ничего не обещаю!
Ты не обещай, родной — ты сделай! Это ведь и тебе зачем-то нужно, так ведь? Я, конечно, ранен и контужен, но из ума-то окончательно не выжил все-таки… Как это у нас в детстве говорили — когда врешь, подпрыгивай? Боюсь, что доброму доктору Холечеку пришлось бы скакать почти непрерывно. Во всяком случае — часто и высоко.
Значит — немцы. По крайней мере, в этом теперь сомнений нет никаких. Что ж, ребятки, теперь осталось только понять, как долго и за каким хреном вы собираетесь валять передо мною комедию.
ГФП?
Очень даже возможно.
Там тоже неслабые спецы попадались. Умные и сообразительные — попили в своё время у нас кровушки…
Где-то совсем далеко…
— Попрыгали!
Шеренга десантников вразнобой запрыгала на месте.
— Грызлов — снаряжение поправить!
— Есть!
— Пятиминутная готовность! Разойдись!
Парашютисты разбрелись по углам, проверяя снаряжение, а их командир отошел в сторону, где стояли две черные эмки.
— Товарищ полковник, группа к вылету готова!
— Вижу, товарищ капитан. Летчики обещают над целью хорошую погоду — в смысле, для вас хорошую. Облачность, ограниченная видимость… словом, самое то, что вам нужно.
— Это хорошо! Хоть чем-то порадовали!
— Ещё раз напоминаю вам о радиомолчании — только на прием!
— Помню, товарищ полковник! По приземлении направляю группу — они заложат послание в тайник.
— Ну, капитан, — в добрый путь!
Полковник Чернов обнял старшего группы.
Плотный поток воздуха от винтов выруливающего самолета заставлял слезиться глаза, пытался сорвать с голов провожающих их головные уборы. Придерживая свою фуражку рукой, полковник стоял у края взлетной полосы, наблюдая за удаляющимися огоньками.
Рев двигателей стал громче — тяжелая машина неожиданно легко тронулась с места, побежала по полосе… оторвалась от неё и взмыла в воздух.
Всё… операция началась…
Берлин
Конспиративная квартира абвера
— Ну вот, майор, устраивайтесь! — Лахузен хозяйским жестом пригласил гостя в помещение. — Всё весьма уютно, я и сам бы не отказался пожить здесь на всем готовом.
— Кто не дает? Располагайтесь — тут ведь и второй этаж есть?
— А вы юморист! — усмехнулся полковник. — Не теряете присутствия духа в любых условиях.
— Стараюсь… — Гальченко подошел к окну. — По саду гулять можно?
— Разумеется! Для чего бы он тут тогда был нужен?
— Спасибо! Соскучился по свежему воздуху…
— Завтракать, обедать и ужинать будете здесь, в доме неплохая кухня и приличный повар.
— Горничные?
— Вам требуется?
— Да нет… это я так, к слову, спросил. Просто само собою напрашивалось. В таком особняке они были бы вполне к месту.
Лахузен присел за стол и положил на него фуражку.
— Как вы понимаете, я доложил адмиралу о нашем с вами разговоре.
— И, судя по окружающей обстановке, он уже какое-то решение принял?
— Да. Не скрою, нам более были бы интересны ваши наработки последнего времени, но… не станем спешить, хорошо? Вы достаточно четко обрисовали границы нашего возможного сотрудничества — мы готовы придерживаться этих рамок.
Майор кивнул и, пододвинув стул, уселся напротив Лахузена.
— Соловья баснями не кормят, так ведь?
— Э-э-э… простите?
— Всё это, — обвел взглядом комнату Гальченко, — можно понимать как некий аванс… в счёт будущего. Если, конечно, я вас правильно понимаю?
— Ну… как это у вас говорят? Я вас за язык не дёргал!
— Не тянул.
— Извините.
— Ничего, я тоже, далеко не сразу привык говорить и думать по-немецки. Пять лет на это ушло…
— Простите, но как тогда вы работали?
— Ещё не работал, полковник… Я тогда учился. Здесь — у вас.
— Угу… Вот это, — коснулся рукою лица Лахузен, — следы того времени?
— Вы правильно угадали.
— И где же вы…
— А вы архивы поднимите — там все есть.
— Ну, это не к спеху… Так что же вы хотели мне сообщить?
— Полковник, вы в ресторане давно не были?
— Недавно обедал… а что?
— А вот я — несколько лет. Соскучился, знаете ли… хочется снова посидеть в уютном зале… выпить настоящего немецкого пива — я к нему привык.
— Так в чем же дело? Завтра не обещаю, но через два-три дня…
— Какой сегодня день, полковник?
— Вторник.
— В пятницу — вас устроит?
— Более чем. А… позвольте спросить, почему именно в пятницу?
— Ресторан «Цур таубе». Время не имеет значения, но лучше, я думаю, всё-таки не слишком поздно. Ваши люди вполне успеют за два дня обшарить его сверху донизу, и моя охрана не будет слишком уж придирчиво следить за любыми моими движениями…
Ресторан нашли быстро — это не составило особенной сложности. Хотя ничего особенного это заведение не представляло. Относительно небольшое — всего два зала средних размеров. Посещали его, в основном, завсегдатаи — жители окрестных домов. Осторожно поинтересовались ими — простые обыватели. Парочка отставных военных… несколько полицейских, живущих поблизости. Словом, нормальный контингент рядового ресторана. Ничем экстраординарным этот ресторанчик не блистал, обычное меню, сильно сдавшее с началом войны, пиво тоже было самым обыкновенным.
Но Харон назвал именно это место!
Значит, что-то здесь было такое, что заставило его выбрать этот ресторан, а не какой-нибудь другой. Две группы специалистов, переодетых в штатское, самым внимательным образом (независимо одна от другой) проверили заведение и его работников. Никто и ничего подозрительного не обнаружил. Запрос в гестапо (одновременно отправили аналогичный ещё на три подобных объекта) тоже никакой ясности не внес.
Покопались в архивах, проверили личность хозяина. Он владел этим заведением уже тринадцать лет и никаких проблем с полицией не имел.
