Тут ответ только один, причем исключительно адекватный. С мечом к нам пришли? Так мы его об колено обломаем, а вы извольте по зубам получить, немилостивый сударь. Вне зависимости от национальной принадлежности: хоть лях, хоть швед, датчанин или турецкий подданый.
Понятно, что государственные интересы охранять нужно. Так для этого у нас есть Тайная канцелярия. Только другая уже. И штат побольше, и специалисты получше. А руководитель прежний остался — бессменный Андрей Иванович Ушаков в чине фельдмаршальском. Ох, идет ему жезл, и не только на парадных портретах. Если жезлом этим по башке стукнуть, из любого дурь вышибешь. Полезная вещица. Многие на себе испробовали.
Кто, как вы думаете, в помощниках у него ходит? Ответ один — Михай.
Я не изменил отношения к нему. Былая дружба исчезла. Он сам выбрал свой путь. Многое приобрел, но друга в моем лице потерял. При встречах мы раскланивались и только. Разговаривать с ним я не мог и не хотел.
Михай чувствовал это и не делал шагов к примирению.
А братишка мой двоюродный? Устроил семейное счастье, сыграв свадьбу с Машей, которой дала личное дворянство благосклонная императрица. И незаметно для меня вырос в должности Карл. Получил премьер-майорский чин лейб-гвардии, не подозревая, что я уже вынашиваю прожекты, как извести под корень гвардию, поскольку явление это вредное.
Эпоха дворцовых переворотов лучше любого наглядного пособия показала, что в любой момент гвардейцы могут превратиться в янычар. Все предпосылки были налицо. Достаточно вспомнить поведение гренадерской роты Преображенского полка.
Ну, куда нам такая гвардия, которая желает вертеть престолом, как собака хвостом? Пусть нынче «хотелка» придавлена, но, зуб даю, пройдет совсем чуть-чуть, и когда удавка ослабнет, жди неприятностей на Сенатской площади, куда заговорщики-прапора выведут вконец запутанных солдат, которые будут кричать: «Да здравствует император Константин и жена его Конституция!»
Так что, дорогие мои измайловцы, преображенцы, семеновцы и конногвардейцы, ждут вас перемены. В государстве Российском все воинские части должны быть образцово-показательными. Ни к чему кого-то выделять.
Чтобы процессы пошли без эксцессов и в нужном направлении, введем специальный институт военных комиссаров, ну вроде как заместителей командира по воспитательной части. Нелишняя эта должность в войсках. Унтер с его пудовыми кулаками — фигура, безусловно, полезная, однако только на нем зацикливаться не стоит. К нижнему чину следует применять и нормальный, человеческий подход.
На комиссаров будет возложена вся разъясниловка. Пусть доводят до солдатиков политику «партии и правительства». Народ должен ее понимать. С недовольными Ушаков разберется, но чем их меньше будет, тем лучше.
В гвардейские полки отменят рекрутский набор, желающих переведут в другие части. Годиков через двадцать лейб-гвардия исчезнет.
Тогда и скажу: «Прощай, гвардия!»
Устремились в небо фейерверки, послышалась пальба пушечная и ружейная. Выстроенные у Зимнего полки троекратно прокричали «Виват!» и побатальонно присягнули на верность.
Радость в империи приключилась. Прибавление в царском семействе.
Разрешившаяся от бремени Анна Леопольдовна гордо демонстрировала солдатским рядам наследника. Рядом стоял веселый и слегка пьяный не от вина, а от счастья муж. Немного поодаль плакала и тут же начинала, вытерев слезы, улыбаться бабушка новорожденного Анна Великая.
Сама она от этого титула отказывалась. Не любила, когда ее так называют. Хотя была достойна и, наверное, во сто крат больше, чем Екатерина Вторая.
У меня тоже ожидалось прибавление в семействе. Но опередили венценосные супруги. Тем не менее я уже считал этого младенца родным. Ведь из-за него я тут появился, столько пережил, столько вынес. Только оправдай, пожалуйста, мои надежды.
На балу принц Брауншвейгский Антон Ульрих донес главную новость: я стану крестным отцом императора-младенца, Иоанна Антоновича. И впрямь родной.
Симпатичный бутуз родился. Плотный, упитанный. Кровь с молоком. Лицом в мать, умом в отца. Порода, одним словом. Пусть и испортил ты мне парадный мундир, подмочил немного, когда в руках моих оказался. Ничего страшного.
Хорошие у тебя гены, Ванюша! Расти на радость батьке с мамкой. Тебе долго императором быть. А пока в великих князьях побудь, благо возраст подходящий и бабка твоя на тот свет не торопится.
Подлечил врач-англичанин, друг мой, Анну Великую. Поправил здоровье. Нам это только к выгоде. Плавно произойдет смена власти. Другая фигура на троне будет сидеть, но никто не скажет, что курс изменился.
Когда знаешь и видишь цель, то идешь к ней прямой дорогой. А цель у нас одна, ибо великих потрясений нам не нужно, зато великая Россия нужна позарез. Та самая, в которой уютно и русаку прирожденному, и немцу приезжему, и татарину, который лучше любого гостя будет.
Лишь бы протянуть подольше перед тем, как снова увижу те зовущие огни. Но ведь я не тороплюсь, не так ли?
Глава 26
Я рывком пришел в себя, вытер платком выступивший пот. Трясло меня, как припадочного. Но и это несомненный плюс. Живу, значит.
Вчера заснул дряхлым стариком, не надеясь проснуться, в собственной постели, а очнулся…
Где?! Где я очнулся?!
Глазам больно. Ослепительно яркий свет, вызывающий слезы. Не спасает даже козырек автомобиля.
Стоп, какого автомобиля? Нет никаких автомобилей и не может быть. Откуда им взяться?
И, тем не менее, автомобиль.
Это не моя комната с наглухо задрапированными занавесками, с картинами на стенах, с шелковым балдахином кровати.
За лобовым стеклом широкая заасфальтированная дорога, бампер передней машины. Не пролетки, возка или кареты, а автомобиля обтекаемой каплевидной формы, наверняка смоделированной на компьютере.
Воздух. Он чужой. В нем нет привычной свежести леса, аромата скошенной травы.
Душный и неестественный, полный странных примесей, но что-то смутно напоминающий.
Кажется, понимаю. Я просто успел забыть его. Это воздух большого индустриального города.
— Вам плохо? — участливо спрашивает кто-то.
Я поворачиваю голову.
Говорил сидевший за рулем мужчина лет сорока в синей форменной куртке. На голове фуражка-многоуголка с эмблемой. Вроде какой-то таксопарк.
Может, все? Что-то вроде бреда, мои галюники.
— Все в норме, — произношу я и откидываюсь на кожаную спинку автомобильного кресла.
Как же, в норме! Теперь вот мой голос. Я привык к нему, к старческим модуляциям, хрипу, кашлю. Что поделать, старость не радость. А тут… Не мой голос. Незнакомый, непривычный. Совсем не похож на скрипучий старческий. Скорее молодой, полный энергии.
