— Огни по левому борту!
Адмирал обернулся на голос вахтенного и ухватился за бинокль.
— Виноват, сэр. Верно — показалось.
— Или перемаргивались русские подлодки, — МакГоверн проявил неожиданную осведомленность в морских делах. — Ваши храбрые летчики утопили ту субмарину, не так ли?
— Доложили об уничтожении, сэр. Тем не менее я принял меры. Движемся противолодочным зигзагом.
Он весьма эффективен, когда конвой развивает узлов двадцать. А собирая транспортные лохани из самых неприглядных японских щелей, адмирал замедлил его скорость до темпа самого дохлого судна, примерно двенадцать узлов. Подлодки, укрытые тьмой, на поверхности движутся не в пример быстрее.
— Они бы уже обстреляли флагман, — больше для себя, нежели генералу, сказал командующий эскадрой.
Самоуспокоения хватило минут на двадцать или тридцать, когда посыпались доклады, что конвой атакован. Пропустив линкоры, подводники напали на главных своих врагов.
— Авиаматки с гидропланами у нас больше нет, сэр, — доложил адмирал.
По морю закружились эсминцы, беспорядочно стреляя и сбрасывая глубинные бомбы с целью если не утопить, то хотя бы загнать под воду и заставить подлодки отстать. Компанию экипажам гидропланов «Кертис» составили пехотинцы и артиллерия на двух сухогрузах в общей сложности шести тысяч тонн водоизмещения. Мазафака, ругнулся про себя МакГоверн, неужели повторяется Циндао?
Утро встретило американских смельчаков двумя отрядами владивостокских крейсеров. Не ввязываясь в обмен ударами с мощными и сильно бронированными линкорами, они быстро проскочили к хвосту колонны, находя там куда более легкую поживу. Тут уже выругался адмирал, вынужденный отправить за ними такие же быстроходные линейные крейсера, на пушки которых он рассчитывал при обстреле острова Русского. Но эсминцы и легкие крейсера не сохранят транспорты — пару часов бойни, и на берег высаживать некого.
На головные тяжелые корабли высыпались русские торпедные аэропланы. Не с авианосца — берег близко. Они буквально роем вынырнули из-за сопок и словно саранча кинулись на отряд линейных кораблей.
Целый август упорных тренировок принес плоды, да и бой происходил при свете восходящего солнца, а не как в Циндао. МакГоверн со злорадством наблюдал, как вспыхивали бипланы, переворачивались, падали в море… Пока не услышал раскатистый взрыв, перебивший лай зениток.
— Что еще там?
— «Омаха», сэр. Взорвался.
Второго номера в строю линкоров нет. С четвертого доложили о пожаре и затоплении трюмов.
«Де-Хэвиленды» затеяли свалку с русскими торпедоносцами. Оставшиеся из них побросали торпеды как попало и убрались за сопки. Генерал мог считать воздушную битву выигранной, но короткую радость омрачил доклад радиста:
— С «Дакоты» передали, имеют торпедное попадание и набирают воду, сэр.
— Тонут? — Адмирал повернулся всем туловищем. Потерять воздушное прикрытие чрезвычайно не кстати.
— Нет, сэр. Но крен нарастает. Они сомневаются, что смогут принять «Де-Хэвиленды» обратно.
— Откачивать воду! Завести пластырь! Бороться за живучесть до последнего.
— Да, сэр! — Радист унесся к передатчику доносить нетленные мысли адмирала командиру подбитого авианосца.
Палубные многоцелевые самолеты того же класса, что русский С-22, кружили, пока не выработался бензин. Затем самый смелый попытался спуститься на перекошенную площадку, не зацепил трос финишера и рухнул в воду. Остальные, не искушая судьбу, сразу опустились в волны поблизости от эсминцев. В одночасье воздушные потери вдвое превысили таковые у противника, не считая погибшую ночью авиаматку.
— Тем не менее мы у цели, господа. Действуйте по плану, адмирал.
Полностью соблюсти план невозможно, ибо в строю куда меньше кораблей, нежели намечалось. Но огромные пушки «Пенсаколы» и «Теннеси» страшного калибра в четырнадцать дюймов подняли стальные хоботы в сторону крепостных укреплений, плюнув огнем.
Это вам за Циндао, русские дикари. МакГоверн опустил бинокль. Остров заволокло дымом, смотреть не на что.
Крепость огрызалась. Вокруг «Пенсаколы» взлетали к небу белые гейзеры, несколько раз ощутимо приложило в корпус.
— Нашу броню их снаряды не возьмут? — полувопросительно молвил генерал, очень надеясь на ободряющий ответ.
— Надеюсь, что…
Адмирал не успел поделиться надеждой. Русский гостинец пробил сравнительно тонкий металл надстройки и оглушительно взорвался. Сильно потянуло дымом. Пока командир корабля надрывался с приказаниями относительно тушения пожара, а с мостика уносили раненых, МакГоверн услышал несколько донесений. Снова налетели торпедные аэропланы, выцеливая транспорты. Подоспели встреченные ночью русские подлодки, также навалившись на грузовые корабли, сбросившие ход. Крейсерский отряд успешно отражает русский натиск, но повреждения велики… Последней каплей явилось сообщение, что два судна с пехотой самовольно покинули конвой и двинули в сторону Японии.
— Немедленно свяжитесь с капитанами! Это приказ!
— При всем уважении, сэр. Там японские гражданские экипажи.
Генерал бессильно скрипнул зубами. Не топить же дезертиров самим. И не реагировать нельзя, иначе все разбегутся… Или последовать их примеру.
А ведь удача близка! В крепости что-то рвануло, явно склад боеприпасов. Отвечает не более половины русских орудий.
— Сколько потеряно транспортных судов?
— До трети, сэр, — ответил адмирал, сразив наповал командующего. Это около пятидесяти тысяч человек!
— Проклятие!.. Возвращаемся.
Горящий Владивосток скрылся вдали, отцепились русские крейсера, подлодки и аэропланы. На «Пенсаколе» погас пожар, только мундиры пропитались жирной маслянистой копотью. От вони офицеры почувствовали отвращение к самим себе.
Генерал подозвал своего начштаба:
— Это конец, полковник. Может, захватить наугад кусок побережья?
— Как прикажете, сэр. Но у русских много танков. Подползут и расстреляют нас из-за сопок.
— Думайте. Должен быть хоть какой-то выход. Самый завалящий обрывок суши, но чтобы вместо русского там взвился звездно-полосатый флаг!
Штабист развернул карту.
— Это что? — МакГоверн показал на остров к северу от Хоккайдо, напоминавший формой рыбу. Среди двух половинок ее хвоста обозначился какой-то порт.
— Сахалин, сэр.
— Есть сведения? Укрепления, войска?
— Прошу обождать.
Через четверть часа полковник в сопровождении майора Олбрайта притащил пару бумажек.
— Там поселения каторжан и охрана ссыльных, сэр.
— Уверены?
— Так точно!
— Что же. Не Владивосток, конечно, но лучше, чем ничего. Адмирал! Я принял решение. Прямо в море, не заходя на Хонсю, делим конвой. Лишние и пострадавшие корабли следуют в Оминато. Нас ждет Сахалин!
