Книга Возвращение в Панджруд, страница 74. Автор книги Андрей Волос

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Возвращение в Панджруд»

Cтраница 74

— А вот на вас погляжу да себя покажу! — зычно возгласил он. Из-под пышных бровей, выглядевших на его дочерна загорелой физиономии двумя клоками хлопковой ваты, сверкали синие глаза. — Такие загадки загадаю, что пупки развяжутся! Пупки развяжутся, а потом назад завяжутся! У кого так, у кого сяк, у кого и наперекосяк!

И так боевито, с таким напором стал наступать, что мужчины невольно попятились, раздались, а когда старик шагнул еще, сошлись вокруг.

— Я вижу, вам, дурням, нравится про козу? Ну что ж, пожалуйста! Тогда и я про козу! Слышали, как мулла с козой жил? Он ее кормил, он ее поил, он ей шерстку чесал! Дружно жили, а потом и детки были: такие же козлы, как тот мулла!.. А про то, как эмир ишака с маслобойни старшей женой назначил, знаете?..

Тут он понизил голос, и дальше слышались только отдельные слова, по которым нельзя было ничего понять. Но, судя по тому, как прыскали, гоготали и обессиленно отмахивались слушатели, рассказывал вещи чрезвычайно увлекательные.

— А вот я прошлым летом тоже к масхарабозам прибился, — сообщил Санавбар. — Они штукарят, а я стихи читаю... Мои любили борьбу показывать. И еще как к больному врач приходит...

— Борьбу? — заинтересовался Шеравкан. — Какую борьбу?

— Ну какую: на руки сапоги наденет и борется сам с собой. А выглядит — будто и впрямь поединок... Или еще с куклой. Большая такая кукла... тряпичная. Руку под ее чапан просовывает, там специальная дырка есть. Обнимет — и возится. Такая боевая схватка у них — страсть! Он эту куклу и так, и этак! и на один бок, и на другой! и падают, и переворачиваются, настоящее сражение... А в конце концов — бац! — она его валит на землю и сверху садится: победила!.. Эй, молодец, не спеши, посиди с нами, расскажи, чем жених знаменит, чью дочку замуж берет... куда же ты?

Однако смущенный мальчик, к которому он обратился с последним вопросом, только насупился еще больше и, поспешно разместив на дастархане пяток лепешек, плошку с сушеными фруктами и три пиалки, убежал с пустым подносом.

Зато, как будто услышав слова Санавбара, что, учитывая расстояние и беспрестанный гогот слушателей, представлялось маловероятным, на них откликнулся старый масхарабоз: выбрался из кольца окружавших его мужчин, сделал несколько шагов и остановился перед ними в таком изумлении, как будто увидел нечто противоестественное:

— Господи боже ты мой! А кто это там на ковре сидит, кто усами шевелит? Ах-ах-ах, какие люди важные, какие люди бумажные! Ну, давайте я вас тоже чем-нибудь угощу...

Масхарабоз на мгновение замер, громко икнул, вытаращил глаза; и вдруг, явственно давясь, с утробным звуком извлек изо рта яйцо, взял двумя пальцами и протянул, показывая.

Шеравкан с удивлением отметил, что оно оказалось совершенно не обслюнявленным.

— Пожалуйста! Ко-ко-ко, ко-ко-ко, вот яичко снес, угощаться вам принес!..

Однако из рук так и не выпустил, а сунул куда-то под полу и больше об угощении речи не заводил.

Почему-то Кармату все это не понравилось: прежде он расслабленно валялся у ног хозяина, а тут вдруг сел и глухо зарычал, как будто пытаясь предотвратить какие-то неприятные продолжения.

— Тихо, тихо! — пробормотал Джафар, трепля его по вздыбившейся на загривке шерсти.

Пес нехотя лег.

Между тем и молодой масхарабоз уже оказался рядом.

— Гости почетные, у каких богатства бессчетные! — завопил он, для начала кувыркнувшись. — Знатные гости: не сеем, не пашем ни нашим, ни вашим! Посмотрите на меня — ни сохи, ни кетменя! Пальцем о палец не ударяем, только в носу иногда ковыряем!

— Неужели и впрямь не пашут, не сеют?! — притворно ужаснулся старый.

— А то! У нас простая повадка: спим долго, едим сладко! А как работать — ой, мамочка-мама, нам нельзя ничего тяжелей калама! Мы не ровня прочим — сидим лясы точим!

Старик с горестным недоумением покачал головой.

— А что же наш эмир, которому подвластен мир? — спросил он. — Как же он такое позволяет, зачем лодырям потакает? Ткач ткет, кожемяка кожи мнет — а что же делает поэт, неужто с ним, болтуном-бездельником, у эмира сладу нет?!

— Э, зачем такое болтать?! — возмутился молодой. — Сначала думай, потом говори, глупыми словами попусту не сори! Наш эмир — герой и храбрец, самый настоящий молодец! Отца-предателя запер в тюрьму — и поделом ему! Да и визиря, подлого Балами, так приласкал, что теперь шкуру — только на ремни! Карматам-изменникам головы порубил, на свои ворота прибил: любуйся, Бухара, с утра и до утра! А сам времени не стал терять, начал страной управлять! Вот спасибо ему, благодетелю, за народ и за веру радетелю! Ведь урожай в Мавераннахре или недород — наш эмир все равно стоит за народ! Если еще шевелятся руки-ноги, должен исправно платить налоги, а кто на свой собственный хлеб падок, тот враг, от него страна придет в упадок! Чтоб расцвел родимый край, последнюю краюху мытарю отдай!..

— У тебя, смотрю, язык без костей, все сказал, только не про гостей, — укорил старик.

— А что про них толковать? Про них толковать — только время терять. Ну, хочешь, все-таки скажу... а еще лучше покажу!.. — с этими словами молодой, неожиданно зло и опасно оскалившись, выхватил из-за пояса длинный нож — и, не говоря худого слова, повалил старика наземь, сел на грудь, замахнулся...

— А-а-а!

Старик крикнул таким отчаянным и страшным голосом, что Шеравкану почудилось, будто молодой и на самом деле лишил его глаза!

— А-а-а! — снова возопил старик.

— Вот теперь давай, иди! — довольным голосом сказал масхарабоз. Он уже вскочил на ноги и теперь вытирал кончик лезвия о полу. — Иди, иди! Да на дорогу хорошенько гляди!.. Да попусту не пыли: вместо того молодого эмира на каждом шагу хвали! Шагай весело, пританцовывай, голову из петли не особенно высовывай! И милостыню не проси, а лишь молитвы возноси!..

Зрители, прежде встречавшие каждую реплику комедиантов веселым смехом, притихли.

Шеравкан боялся посмотреть на Джафара.

Но тот все так же сидел, наклонив голову и прислушиваясь к ходу представления.

Повисла тишина.

Староста, стоявший вместе с мужчинами, скривился и молча воздел руки к небу — должно быть, хотел уже проклясть этих чертовых масхарабозов.

— Да-а-а, — сказал Рудаки. — Веселое у вас представление...

И вдруг на самом деле засмеялся.

Смешок его звучал принужденно, конечно. Но Шеравкан-то ждал, что Джафар — оскорбленный, униженный, разозленный — учинит сейчас что-нибудь такое, что испортит все дело: вскочит, например, и со свойственной ему гневливостью, с бессильным ревом, спотыкаясь и размахивая своей суковатой палкой, кинется на толпу — точь-в-точь ослепленный яростью бык.

А он засмеялся.

— А вот какие гости! — закричал старик, а молодой начал неугомонно прыгать, успевая в прыжке обхватить себя за колени. — Вот какие золотые гости! Вот какие славные люди, несите им каждому баранью голову на отдельном блюде! Вот какой пришел к нам царь-поэт — прежде такого не видывал свет!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация