Новая организация времени в течение недели: два дня — на производительный труд (земледелие, животноводство или рыбную ловлю);
один день — на тренировки в целях обороны острова;
один день — на помощь самым маленьким;
один день — на обслуживание других (уход и ремонт);
один день — на обмен опытом, игры или праздники и один тайный день — на себя.
Население будет увеличено за счет девочек из других Домов и детей-беспризорников из Зоны № 17.
Возвращаясь на свое место, я наблюдаю за реакцией публики: меня встречают робкими улыбками — похоже, это провал. Наверное, зря мне поручили выступать, ведь Цезари приложили массу усилий, чтобы очернить меня в глазах всего Дома… Я вижу и тех малышей, которых мы бросили на произвол судьбы в день нашего побега: я пожелал им тогда спокойной ночи, хотя знал, что отдаю их в руки солдат. Как они смогут меня простить?
Потом Цезарь 4 вызывает детей одного за другим для голосования, а затем наступает черед слуг, солдат, Рваных Ушей, Цезарей, их учеников, учителей и группы «Э». Процесс тянется медленно, но никто не ропщет. Все ведут себя спокойно. Начинается подсчет голосов, и каждый листок проверяют по нескольку раз, прежде чем вывести на черной доске палочку. Ни одному из списков не удается уйти в отрыв, и чем ближе конец, тем явственнее напряжение. Наши противники не скрывают своих чувств и поздравляют друг друга, как только им удается немного уйти в отрыв или просто догнать нас после недолгого отставания, а при каждом неблагоприятном бюллетене фырчат или морщатся. Я никак не могу выявить своих сторонников и представляю, как они разрываются между тайной надеждой на победу и страхом преследований в случае если Дом вновь захватят Цезари и их союзники. Когда первая программа набирает 157 голосов, а наша-156, Ромул встает и объявляет, что сейчас будет подсчитан последний бюллетень. Судя по облегчению на лице Клавдия, этот голос — в нашу пользу.
— Абсолютно одинаковое число голосов, — объявляет Ромул. — Как ни странно, прошлой ночью мне приснился именно такой исход, и утром я решил придумать иной способ определить победителя. Какое испытание лучше всего помогает выявить силу и ум? Одним словом, я постановляю, что завтра в десять часов представители обоих партий должны встретиться для игры в инч на Медвежьем пляже. Состав команд классический — шесть игроков, но игра будет вестись до победы в двух периодах. Пусть добровольцы подойдут к своим представителям и запишутся в команду, а потом вернутся к своим занятиям.
Все принимаются оживленно обсуждать неожиданное предложение, и шатры в кратере мало-помалу пустеют. Десяток человек, среди которых наши друзья, а также ученики Цезарей и солдаты, толпятся вокруг Клавдия и просят, чтобы их внесли в список.
— Мы свяжемся с вами позднее для тренировки, — говорит он.
Вместе с Клавдием и Элегием мы подводим итоги у меня в комнате.
— Нам нужно остерегаться предателей, — говорит солдат. — Мы должны рассчитывать только на близких друзей. Я заметил среди добровольцев двух солдат, тесно связанных с Квирином.
— Может, они просто переметнулись? — предполагает Клавдий.
— Может, да, а может, и нет. Помнится, вы столкнулись с той же проблемой на матче против Рема, когда еще были у Рваных Ушей, не так ли?
— Совершенно верно, — отвечаю я. — А ты, Клавдий, знаешь учеников, выдвинувших свои кандидатуры?
— Недостаточно хорошо, чтобы быть уверенным в их преданности.
— Хорошо, посмотрим список. Остаемся мы втроем, плюс Тит, Мамерк и…
— Вит, — предлагает солдат, — он надежный и всегда был моим другом.
— А Октавий?
Я объясняю:
— Он не в состоянии драться — кожа да кости, как и у всех слуг, хотя он уже пошел на поправку. Значит, остается только шестеро. А Финли не записался?
— С той стороны никаких шансов, — сожалеет Клавдий. — Сразу после оглашения результатов по рядам Рваных Ушей пустили записку: Тот, кто будет драться на стороне предателя Мето, автоматически исключается из клана.
— Значит, нас всего шестеро. Придется с этим смириться, хотя трудновато будет продержаться два-три периода без замены. Теперь поговорим о «дебюте», я предлагаю «Элегий 1.1», один из моих любимых.
— Ты мне льстишь, Мето! Ты знаешь, что он требует большого мастерства? Впрочем, скажу без ложной скромности, что он очень эффективен, если овладеть им как следует.
— Тренироваться нужно в укромном месте, чтобы никто не разгадал нашу тактику, — говорит Мамерк.
— Я займусь этим, — предлагает Элегий, собираясь уходить. — Встречаемся с командой здесь в пятнадцать часов.
Мы приходим в зал для инча, расположенный в Доме для детей. Я велю Аттику следить за дверью и блаженно вдыхаю знакомый запах. Встреча с Титом переполняет нас эмоциями, и я делюсь с ним своей тревогой:
— А Волосатики знают, что ты перешел в наш лагерь?
— Нет, я готовлю для них сюрприз.
Мы надеваем снаряжение, после чего Элегий напоминает суть своей тактики. Мяч должен постоянно находиться в движении, задерживаясь лишь на пару секунд во рту каждого партнера: это сбивает с толку противников, которые не понимают, на ком сосредоточить усилия. Если делать точные и быстрые пасы, противник вскоре изматывается и можно провести успешную атаку, а если забойщик в хорошей форме, то победа обеспечена.
Тренировка проходит в теплой обстановке, хотя никто и не думает расслабляться. Мы пробуем два других дебюта, а затем возвращаемся каждый в свой лагерь. Я провожаю Тита по лабиринту коридоров и лестниц, и, открывая наружную дверь, он вдруг спрашивает:
— А вдруг мы проиграем, Мето? Мы же не останемся с этими психами?
— Я верю в победу, но если я ошибаюсь, то увезу вас в другое место. Даю слово.
Медвежий пляж расположен рядом с потайным входом в Промежуток. Когда я прихожу туда в назначенное время, мне страшно хочется обнять Каэлину, и я с трудом отрываю взгляд от валунов, закрывающих узкий проход.
— Мето, нас ждут.
Площадка огорожена кольями, вбитыми в песок, а зрители толпятся на высокой дюне в форме полумесяца, откуда хорошо видна площадка. Команда противника выглядит внушительно: игроков много, все здоровяки — в основном солдаты и Кабаны, и они поглядывают на нас сверху вниз. Но мы не унываем, хотя едва достаем им до плеч.
По итогам жеребьевки игру начинаем мы и по свистку приступаем к своему маневру. Перемещения и пасы следуют друг за другом с точностью хорошо отлаженного механизма. Наш стремительный ритм приводит противника в замешательство, и он просто не успевает реагировать. Эффект неожиданности сработал — мы забиваем гол в каких-нибудь пять минут и встаем на ноги, чтобы выразить свою радость. Мамерк лежит на земле, уткнувшись лицом в песок: он оглушен и не может продолжать игру. Мы просим разрешения отнести его в Промежуток. Наш приятель молчит, и его обмякшее тело кажется очень тяжелым. Мы волнуемся и, добравшись до пещеры Шамана, передаем его Октавию. Каэлина не показывается. Мы снова идем в бой.
