Впервые в жизни слова застряли в горле Уокера. Существо вдруг проявило недюжинное проворство, когда двинулось навстречу Уокеру на всех своих четырех нижних конечностях.
— При… привет, — прохрипел Маркус. Он хотел произнести это слово твердо, но не вызывающе, но вместо этого получился какой-то жалкий всхлип.
Либо существо поняло приветствие, либо оно решило, что достаточно самого звука, но оно остановилось. Глаза величиной с баскетбольный мяч несколько раз переместились из стороны в сторону — что, вероятно, соответствовало подозрительному взгляду человека из-под прищуренных век. Уокер нисколько не сомневался, что этот Гаргантюа нисколько его не боится. В действиях чудовища не было страха. Вероятно, была подозрительность. Если он, Уокер, проявит осторожность, то, наверное, сможет ее погасить.
Они продолжали стоять друг напротив друга — человек и чудовище. Наконец, чудовище, видимо, поняло, что человек не представляет для него никакой угрозы. Или, может быть, чудовищу просто стало скучно. Или сочло этот чужеродный предмет несъедобным. Или сыграло свою роль и то, и другое, и третье. Как бы то ни было, существо — с поразительной грацией — отступило и улеглось на прежнее место, где Уокер по ошибке принял чудище за подходящий для отдыха бугорок. Забыв испытанный страх, человек не смог не восхититься грациозностью движений монстра. Никогда в жизни ему не приходилось видеть, чтобы животное такого размера — ни носорог, ни слон — двигалось с таким изяществом. Эта красота стоила того, чтобы ее увидеть. Во всяком случае, он бы с удовольствием ею любовался, если бы любое из этих безумно красивых движений не грозило мгновенно его убить.
Только удостоверившись, что чудовище снова погрузилось в состояние спячки, Уокер приблизился к искусственной панораме, отделявшей его от большого загона. Сердце Уокера болезненно сжалось, когда он окончательно осознал, что со всех сторон окружен заградительным электрическим полем. Он заперт в тесном пространстве наедине с чудовищем. Надолго ли, было известно только виленджи. Наверное, они ждут, как долго он сможет выжить в компании этого темпераментного гиганта. Эта мысль только подхлестнула ненависть, которую он и без того испытывал к своим похитителям. Интересно, как это существо относится к виленджи? Обладает ли оно достаточным сознанием, рассудком и опытом, чтобы испытывать те же чувства? Что оно будет делать, когда проснется самостоятельно, а не от докучливого вторжения незваного пришельца? Будет ли чудовище более благосклонным к нему? Или оно проснется голодным? Уокер чувствовал себя гостем и блюдом торжественного обеда одновременно.
Ночь наступила быстрее, чем рассчитывал Уокер, а темное время суток продолжалось дольше, чем на Земле. Обитатель загона безмятежно спал всю ночь, а Уокер мгновенно просыпался от любого шороха. Парадоксально, что он просыпался от тихих звуков, производимых мелкими насекомыми и треском веток, хотя они были несравнимы со скрежетом, с которым ворочалось спящее чудовище, наводившее страх на человека. Но во сне нервная система Уокера перестала различать звуки по их интенсивности, и он просыпался от любого шелеста. Обычно он полагался на Джорджа, который спал, как и положено ему по природе, более чутко, чем Уокер. Но Джорджа здесь не было.
С рассветом похолодало, и легко одетого Уокера пробил легкий озноб. Здесь не было ни палатки, ни спального мешка. Все это осталось в его прежнем загоне, и согреться теперь было негде. Но, учитывая, что Уокер оскорбил виленджи словом и действием, он должен благодарить судьбу за то, что они его просто не убили.
Он встал и подошел к тому месту, где находился обитатель загона. Уокер думал, что чудовище еще спит, но, к его удивлению, оно сидело перед плоским участком загона, на котором росли какие-то похожие на кувшины цветы. Идеальный круг почвы опустился под землю, а потом появился снова, уставленный керамической емкостью с водой и многочисленными брикетами. Таких больших брикетов Уокер еще не видел. Правда, здесь не было вкусных кубиков, которые так нравились ему и Джорджу. Только несколько разновидностей еды и вода. Один тип брикетов показался Уокеру знакомым, но это не означало, что в нем содержались те же ингредиенты.
В течение ночи у него сильно сосало под ложечкой от голода, а теперь голод просто грыз желудок. Ему надо хоть что-нибудь съесть, чтобы были силы на случай, если придется убегать. Выбор был не велик — или еда виленджи, или дерн загона. Уокер решил остановиться на первом. Проблема заключалась только в том, как добыть брикет.
Он обшарил взглядом загон и обнаружил полосатый, как зебра, кусок древесного ствола. Кусок был полый, но прочный и не тронутый гнилью. Это было неважное оружие, но лучше такое, чем вообще никакого, решил Уокер, направляясь обратно к чудовищу.
Положив на плечо импровизированную дубину, Уокер стал медленно, осторожными шагами приближаться к чудовищу со стороны появившегося перед ним круга с пищей. Он уже покрыл половину расстояния до склонившегося над едой существа, когда оно, наконец, заметило приближавшегося человека. Прижатые к бокам туловища глазные стебли немного выпрямились, а щелевидные зрачки уставились на Уокера. Существо пристально следило за его действиями.
Одновременно оно засунуло в пасть огромный брикет пищи. Острые треугольные зубы, каждый размером с ладонь Уокера, вонзились в плотную еду, как горячий нож в масло. «Если моя пищеварительная система с ним справится, — подумал Уокер, — то одного такого брикета мне хватит на неделю».
Он тем временем продолжал медленно приближаться к завтракавшему чудовищу. Черные щели зрачков неотступно следовали за ним. Откуда-то из утробы чудовища раздалось тихое ворчанье. Звук был похож на скрежет несмазанной машины. Еда была уже близка. Слегка наклонившись и быстро переводя взгляд с еды на существо, Уокер потянулся к ближайшему брикету.
Существо тут же выбросило в сторону Уокера две верхние конечности. Быстрота этого движения ошеломила его. Кончики щупалец щелкнули, как бичи, на расстоянии дюйма от кисти Уокера, и он тотчас отдернул руку. Предупреждение было донельзя прозрачным. В следующий раз эти две змеи сломают ему руку или вырвут ее из сустава. Не зная, что делать дальше, он поколебался, одновременно думая, наблюдают ли виленджи за этим конфликтом. Или им просто нет до него никакого дела?
Он должен добыть еду. И воду.
Он взял дубину наперевес, поднял ее как можно выше и снова стал подкрадываться к блюду, чтобы попытаться ловким ударом отбросить в сторону хотя бы один брикет. Не станет же монстр жадничать из-за какого-то жалкого брикета, которым можно накормить безвредное двуногое. Самая большая надежда Уокера заключалась в том, что существо сочтет ниже своего достоинства его убивать. Был, кроме того, шанс, что в случае необходимости вмешаются виленджи, которые захотят сохранить часть своей собственности — пусть даже такую малую и непокорную. В последнем он был бы уверен больше, если бы не сами виленджи засунули его в этот опасный загон.
Медленно жуя, монстр продолжал бесстрастно наблюдать за действиями снова приближающегося к нему Уокера. Когда он осторожно протянул конец дубины к еде, чудище нанесло удар. На этот раз монстру не удалось застигнуть человека врасплох. Подняв дубину и описав ею полукруг, Уокер ударил чудовище по щупальцам. Человек не промахнулся.
