— Разве эти остроголовые не смогут найти способ выследить нас на собственном корабле? — Джордж бежал рядом со своим человеком, время от времени нервно оглядываясь через плечо. Блок управления исчез за поворотом, в коридоре за их спинами было по-прежнему пусто.
— Почему они, собственно, должны нас найти? — отозвалась Скви с успокаивающей, хотя и не вполне оправданной уверенностью. — По служебным помещениям ходят только члены экипажа, и если кто-то из них столкнется с трудностями или попадет в беду, то сможет оповестить об этом по личной связи. Нет оснований создавать сложную систему слежения, если есть возможность просто позвать на помощь. Если мы проявим осмотрительность, то наверняка сможем продлить время нашей свободы.
— Они наверняка выследят нас и организуют погоню, — уверенно произнес Уокер.
Отчаявшись, Скви ответила ему без обычного сарказма:
— Так как система освещения полностью восстановлена, мы можем с уверенностью считать, что заново активированы и защитные барьерные поля. Виленджи еще некоторое время будут заняты поимкой наших сотоварищей по несчастью, которые до сих пор бесцельно бродят по коридорам, предназначенным для экипажа. Потом виленджи потребуется еще некоторое время, чтобы изловить тех пленников, у которых хватило ума попрятаться. К тому времени мы должны быть далеко отсюда, в той части корабля, где виленджи будут искать нас в последнюю очередь.
Скви и Джордж точно знали дорогу. Во всяком случае, очень скоро они стояли (а Браук скрючился) у загона Уокера, где он оказался, проснувшись после похищения. Он испытывал очень странное чувство, понимая, что такие знакомые предметы, как палатка, одежда и прочая ненужная, но уютная мелочь, напоминавшая о доме, находится буквально над его головой, но дотянуться до них он не мог. Он не смел — даже если бы смог — воспользоваться пищевым лифтом, чтобы подняться на поверхность, так как это означало немедленную поимку. Выйдя в загон, Уокер неминуемо попал бы в поле зрения системы слежения виленджи. Так что фонарик и оставшиеся в палатке батарейки были так же доступны ему, как если бы лежали на Луне.
Уокер и Джордж набрали и сложили стопками множество пищевых брикетов. Браук неожиданно показал себя мастером связывать не только слова, но и материальные предметы. Сорвав со стоявшего поблизости механизма какой-то гибкий и мягкий, по-видимому металлический, материал, он ловко соорудил из него четыре сумки — грубые, но надежные. Непроницаемый материал удерживал не только твердые вещества, но и воду. Но здесь вдруг возникли две проблемы.
— Я понесу твою поклажу, — сказал Уокер псу, когда стало ясно, что спина Джорджа слишком узка даже для самого маленького мешка.
Джордж лукаво оскалил зубы:
— Я всегда говорил, что и люди иногда на что-то годятся.
Вторая проблема оказалась потруднее.
— Я не понесу вещи. — Скви поджала щупальца, отказываясь брать протянутый ей Брауком мешок. — К'эрему не опускаются до физического труда.
— До какого же труда снисходят к'эрему? — Глазные стебли туукали угрожающе повернулись к маленькой Скви.
Уокер встал между ними и поднял руку:
— Все в порядке, Браук, я понесу ее вещи.
Исполин мгновение колебался. Потом, вместо того чтобы отдать Уокеру пару мешков, сделанных для Скви, он взял мешки у человека и перекинул их через свою четвертую конечность. На могучем щупальце Браука все четыре мешка болтались так же легко, как ридикюль на руке старой дамы.
— Ладно, я сам понесу еду и питье. Их вес давит мне на психику меньше, чем причитания некоторых.
Скви была готова ответить подобающей колкостью, но, встретив предостерегающий взгляд Уокера, передумала. Или внутренний голос подсказал ей, что лучше промолчать.
Возвращаясь знакомым путем, Скви и Джордж направились к загону туукали и к ее собственному обиталищу. После того как они собрали все находившиеся там брикеты, кубики, плитки и всю воду, к'эрему повела их через круг в окружавший загоны светлый служебный коридор, руководствуясь, как она выразилась, «мысленной картой, которую она составила, изучив всю информацию, каковая оказалась ей доступна в то время, пока она ожидала остальных в тумане блока управления».
До сих пор они так и не встретились ни с одним тюремщиком-виленджи. Кольцевой коридор был пуст. Должно быть, как и говорила Скви, виленджи были сильно заняты поимкой разбежавшихся пленников. Когда они оказались под толстыми потолками, отделявшими их от находившихся над их головой загонов, Уокер непроизвольно поднял голову и посмотрел вверх. Безмерным было, видимо, несчастье заново пойманных пленников. Он мог представить, какое отчаяние испытывал бы сам, если бы после нескольких часов опьяняющей свободы снова оказался бы в тесном, запертом со всех сторон загоне.
Уокер от души надеялся, что хотя бы некоторые пленники, прежде чем их снова заперли в загоны, смогли, как Браук, поквитаться с виленджи, причинить хотя бы какой-то вред этим надменным существам. Он с удовольствием представлял себе, как эти негодяи, вооруженные своими пистолетами, носятся как угорелые по коридорам, пытаясь водворить по местам всех пленников. Если Скви права, то это займет у виленджи довольно много времени.
Конечно, постепенно все беглецы, не имея ни оружия, ни ясного представления о цели побега, будут неизбежно пойманы и водворены на место. Естественно, как и положено в тюрьме, все заключенные будут строго изолированы и пересчитаны по головам. Сколько бы раз виленджи ни пересчитывали заключенных, они всякий раз будут убеждаться, что не хватает четырех пленников. Тогда они мобилизуют все свои ресурсы для поимки четырех оставшихся беглецов.
Скви, кажется, абсолютно уверена, что им удастся остаться на свободе еще довольно продолжительное время. Сам Уокер такой возможности не видел, но уповал на Скви, которая, вероятно, могла знать то, что было неведомо и недоступно Уокеру. Во всяком случае, Марк очень на это надеялся. Когда они свернули в следующий коридор и направились к какой-то глухой стене, Уокер понял, что без интеллекта к'эрему виленджи, вероятно, поймали бы его в течение часа. Маленький Джордж, который мог протиснуться в любую щель и лучше спрятаться, протянул бы, пожалуй, на пару дней дольше. Браука взяли бы сразу — правда, судя по всему, не без урона для тюремщиков. Вспомнив драку у входа в запретный коридор, Уокер испытал чувство такого кровожадного удовлетворения, что даже испугался. Правда, ненадолго. Куда больше его мучило сожаление.
Сейчас он очень жалел, что не принял более активного участия в расчленении тех двух виленджи.
Когда они приблизились к стене, в ее центре возник проход. Почему бы и нет? — подумал Уокер. По коридорам корабля могли ходить только члены экипажа. Само их присутствие открывало им доступ во все помещения корабля, так как никто иной здесь появиться не мог. Так, во всяком случае, видимо, думали виленджи. Вслед за Скви они вошли в тускло освещенный проход. Он был узкий, но достаточно высокий для рослых виленджи. Правда, для Браука этот коридор был слишком узок и низок. Как только туукали, пригнувшись, прошел сквозь дверь, она тотчас исчезла. На ее месте снова возникла сплошная стена.
