— Покажем агрессивной расе ягну, что есть расы не менее агрессивные! — С бравурностью пропагандистской передачи отчеканил Баков.
— Разведем супостату педали!
Ну а бывалый Цапко мрачно процедил:
— Горжусь Россией.
— Твое решение одобряю, Пушкин, — сказал Булгарин, который, конечно же, всё слышал.
— Если одобряете, товарищ капитан третьего ранга, прикажите, чтобы «Андромеда-Е» помехами помогла.
— Дельно! Сейчас обеспечим.
Комтуров было девять. Нас — шестеро.
К счастью для нас, ягну имели своеобразные представления о тактике. Их комтуры ходили в бой без прикрытия паладинами. (В чем была причина — не знал ни один ксенопсихолог.)
Но комтур — он на то и комтур, чтобы иметь толстенную броню.
— Бьем по каждому четырехракетным залпом! — Приказал я. — А там видно будет…
На сей раз озорных комментариев не последовало вовсе. Да оно и понятно — счет времени шел на секунды.
Из центрального отсека моего «Орлана» вывалились ракеты «Гюрза» и с немым остервенением унеслись к ближайшей цели.
Зная цену каждому мгновению при перехвате вражеских ударных флуггеров, я немедленно переключил свое внимание на визир полуавтоматического наведения башенных пушек Г-85.
Если бы мы атаковали вражеские танки, то тумблер выбора боеприпасов был бы установлен в положение «бронебойные». Но поскольку речь шла о космических целях, я предпочел осколочные с установкой на дистанционный подрыв.
Мы недостаточно хорошо знали особенности комтуров. Но действовать надо было так, словно перед нами — тяжелые конкордианские «Гэдиры», утыканные огневыми точками самообороны, как ёж — иглами.
Поэтому я, выдохнув в эфир «Маневр уклонения!», пошел вправо-вниз с хаотичным кувырканьем, в наивной надежде сбить с толку два-три из восьми мозгов пилота ягну…
Да, я не ошибся. Комтуры располагали плазменными пушками — для самообороны.
И я снова же не ошибся, когда счел свое кувыркание нелепым…
«Мой» комтур, схлопотав ведер этак двадцать разнокалиберных убойных элементов из голов «Гюрзы» и потеряв всю подвеску с пенетраторами, всё же дотянулся до меня из могилы.
Канареечно-желтое плазменное пламя жадно облизало борта моего флуггера и поцеловало взасос тангажные дюзы. И хотя терморегуляция в моем скафандре «Гранит-3» была выше всяких похвал, мне почудилось со всей явственностью, что воздух в кабине нагрелся за одну секунду градусов на двести.
«Если есть цыпленок табака, почему бы не быть орлану табака», — печально подумал я.
— Ну погоди, гад, — прошипел я, стараясь не слушать как громко и часто стучит мое сердце.
Я кое-как стабилизировал машину.
Повернув голову, захватил врага интерактивным нашлемным прицелом.
Башня со спаркой 85-мм орудий с изумительной легкостью развернулась почти строго в зенит и немедленно выплюнула десяток увесистых снарядов.
Получи, аспид!
Усвоить еще пять ведер осколков комтур просто не смог. И он взорвался — неожиданно бурно, разбрызгивая алые и бело-синие струи огня, сияющие всеми цветами лоскуты плазмы и зловеще мерцающие звезды…
В общей сложности мы сбили пятерых.
Куда запропастился шестой я вообще не понял — может, комтуры научились невозможному и он упорхнул в Х-матрицу? Со скоростью драпа?
А еще три ушли компактной группой куда-то вбок.
Преследовать троицу мы не стали. Наоборот, на полной тяге устремились в противоположном направлении, где лежала расчетная точка рандеву с «Эрваном Махерзадом».
Собственных потерь у нас пока не было.
Хотя почти все мои орлы заявили о различных повреждениях, в моей фронтовой системе оценок всё это называлось «отделаться легким испугом».
С прикрывавшей нас «Андромедой» и подавно всё было в порядке, ведь от нее не требовалось врубаться в гущу осатаневших врагов и поливать их в упор пушечными очередями.
«Асмодей» Булгарина вообще благоразумно занырнул под защитное поле клонского звездолета и уже оттуда слал нам ободряющие радиоприветы.
К слову, когда мы сблизились с «Эрваном Махерзадом» до устойчивого визуального контакта, мы с изумлением обнаружили, что под брюхом корабля как рыбы-лоцманы близ акулы деловито вьются… наши «Горынычи»!
Да-да, самые обычные РОК-14. Старички-ветераны одной галактической войны и теперь уже двух ксеноконфликтов. А на вертикальном оперении ближайшего к нам «Горыныча» скалит голодные зубы серый волчара — эмблема 12-го отдельного авиакрыла!
Но самое важное заключалось не в том кто это были. А в том что он делали.
Истребители, пользуясь прикрытием великолепного щита клонского линкора-авианосца, отбивались от наседающих корветов ягну ракетами и очередями подвесных твердотельных пушек «Ирис»!
Теперь секрет злостной неубиенности «Эрвана Махерзада» стал как-то попонятнее.
Впрочем, космос вокруг авианосца всё равно был напоен смертью. Потоки антиматерии обрушивались на ненавистных хомо сапиенсов со всех сторон. И на спасительную посадочную глиссаду надо было еще как-то выйти!
— Не расслабляемся! — Потребовал я громко. — Сергей, мы с тобой должны прикрыть «горбатого» и наших.
— Так точно, — без энтузиазма отозвался Цапко.
В принципе, я мог бы этого и не говорить — Сергей всегда понимал меня с полуслова.
Мы с ним зашли на «Эрван Махерзад» с кормовых углов. Но вместо того, чтобы войти в посадочную глиссаду, выровняли с кораблем скорость до сантиметров в секунду и, временно заглушив маршевые, развернулись носом в заднюю полусферу корабля.
Таким образом «Андромеде-Е» и четверке моих подчиненных предстояло проскользнуть точно посередке между нами с Серегой.
К счастью, снизу нас подпирала целая эскадрилья местных «Горынычей» из 12-го ОАКР.
Оно и понятно. Ведь всякий командир больше всего боится за свою задницу, то есть за корму, в которой размещены дюзы маршевых.
Ягну весь этот балет совсем не понравился. Поэтому они предпочитали испытывать на надежность эмиттеры защитного поля в носу «Эрвана Махерзада», а в створ посадочной глиссады не соваться. Так что нам с Серегой ни разу не пришлось пустить в ход оставшиеся ракеты.
Увы, смерть на войне приходит не только в неразберихе жаркого боя.
Когда «Орлан» Бакова был уже готов войти в надежный контакт с кареткой магнитного финишера, на его машине, поврежденной плазменными пушками комтуров, пошел вразнос стабилизатор плазменного шнура. Оба предохранительных контроллера тоже были в отказе, так что реактор превратился во всеиспепеляющий огненный тайфун совершенно внезапно…
