– Я Кери, – почти прошептала она.
– Что ж, приятно с тобой познакомиться, Кери. Положив
тонометр на стол, он протянул ей скрюченную артритом руку. Кери растерянно
глянула и неловко вложила в нее спою ладонь. Кизли ее пожал, улыбнувшись и
показав зубы в кофейных пятнах, потом жестом пригласил Кери сесть на стул, и
она настороженно присела, нехотя отставив в сторону чипсы и с опаской глядя на
тонометр.
– Рэйчел хочет, чтобы я тебя осмотрел, – сказал он,
вытаскивая еще какие-то медицинские причиндалы.
Кери покосилась на меня и со вздохом сдалась.
Кофе сварился, и пока Кизли измерял ей температуру, проверял
рефлексы, давление и заставлял говорить «А-аа», я отнесла чашку Айви в
гостиную. Она сидела боком в своем роскошном кресле, с наушниками на голове,
затылком оперлась на одну ручку, ноги свесила с другой. Глаза у нее были
закрыты, но она не глядя протянула руку и взяла чашку, стоило мне ее поставить.
– Спасибо, – пробормотала она, и я ушла. Иногда меня от
Айви мороз по коже пробирает.
– Кофе будешь, Кизли? – спросила я, вернувшись. Старик
посмотрел на термометр и стряхнул его.
– Да, спасибо. – Он улыбнулся Керн. – Вы вполне
здоровы.
– Благодарю тебя, добрый сэр, – ответила Кери и
печально посмотрела на дно картонной упаковки.
Пока Кизли работал, она доела чипсы. Дженкс тут же оказался
рядом.
– Еще? – предложил он. – Кетчуп попробуй.
Рвение Дженкса внезапно объяснилось. Не в картошке было
дело, а в кетчупе.
– Дженкс, – устало сказала я, подавая Кизли кофе и
прислоняясь к стойке. – Ей больше тысячи лет. Даже люди тогда ели помидоры. – Я
засомневалась: – Тогда ведь уже были помидоры, правда?
Жужжание крыльев Дженкса оборвалось.
– Черт, – пробормотал он, но тут же просветлел: –
Давай, – сказал он Кери. – Сама теперь СВЧ запускай, без моей помощи.
– СВЧ? – переспросила она, аккуратно вытирая руки
салфеткой.
– Нуда. У вас в безвременье что, микроволновок нет? Она
покачала головой, волосы разлетелись в стороны.
– Нет. Я для Ала готовила с помощью магии лей-линий.
Здесь все такое… устаревшее.
Кизли вздрогнул так, что едва не пролил кофе. Он не
отрываясь смотрел на изящную женщину, пока она шла к холодильнику и, к радости
Дженкса, вытаскивала коробку замороженной картошки. Кери методично нажала на
нужные кнопки, от усердия прикусив губу. Забавно, подумала я, что женщина,
которой больше тысячи лет от роду, считает микроволновки примитивными.
– Безвременье? – тихо спросил Кизли, и я повернулась к
нему.
Чашку я держала обеими руками, согревая пальцы.
– Как она?
Он пожал плечами.
– Достаточно здорова. Может, масса тела маловата. Но
психика у нее нарушена – не знаю, что ее измучило и как. Ей нужна помощь.
Я глубоко вздохнула, глядя на дно чашки.
– Я хочу попросить тебя о большой услуге.
Кизли напрягся.
– Нет, – сказал он, поднимая пакет на колени и
принимаюсь складывать туда инструменты. – Я ее не знаю, и не знаю даже, какой
она разновидности.
– Я ее отбила у демона – у того, чью работу ты видел
осенью, когда меня зашивал. – Я потрогала себя за шею. – Она пыла его
фамилиаром. Я оплачу ей жилье и еду.
– Не в том дело, – возразил он. Пакет он уже держал в
руке, карие глаза встревожены. – Я о ней ничего не знаю, Рэйчел. Я не рискну
пустить ее в дом. Не проси.
Я наклонилась к нему, почти разозлившись.
– Последнюю тысячу лет она провела в безвременье. Не
думаю, что она оттуда выбралась, чтобы убить тебя. – Я наставила па него палец,
и морщинистые черты исказились внезапной треногой. – Все, что ей надо, –
продолжила я, испугавшись, что попала точно в его фобию, – это нормальные
условия, где она сможет прийти в себя. А компанию ведьмы, вампира и пикси,
которые живут в церкви и гоняются за преступниками, нормальными условиями не
назовешь.
Дженкс смотрел на нас с плеча Кери, а Кери смотрела, как
разогревается картошка. Лицо у пикси было серьезное: наш разговор он слышал так
же ясно, как если б на столе между нами стоял. Кери что-то тихо у него
спросила, и он отвернулся, весело ей отвечая. Всех детей, кроме Джи, он из
кухни выгнал, и вокруг было блаженно тихо.
– Ну, Кизли?… – прошептала я.
Тоненький голосок Джи начал песню, и лицо Кери просветлело.
Она подхватила таким же чистым, как у пикси, голосом, по спеть сумела всего три
ноты – и расплакалась. Пикси стаей Оросились в кухню, едва ее не удушив. Из
гостиной раздраженно крикнула Айви: пикси опять создали помехи стереоприемнику.
Дженкс наорал на детей, и все, кроме Джи, брызнули прочь.
Двое пикси остались утешать Кери: Джи тихонько и нежно, Дженкс немного неловко.
Кизли притих, и я поняла, что он сдался.
– Хорошо, – сказал он. – Я возьму ее на несколько дней,
по если не получится, она вернется.
– Идет, – ответила я, чувствуя, что с моей груди
свалился огромный груз.
Кери посмотрела на нас сквозь слезы:
– Вы не спросили моего мнения.
У меня загорелись щеки. Слух у нее, оказывается, не хуже,
чем у Айви.
– М-мм… – замялась я. – Прости, Кери. Не в том дело,
что я не хочу, чтобы ты осталась с нами…
Она кивнула с серьезным треугольным личиком.
– Я слабое звено в цитадели воинов, – прервала она
меня. – Для меня будет честью жить у ветерана и облегчить его боль.
Ветерана? Я задумалась, что же она разглядела в Кизли, чего
не заметила я. В углу на высоких тонах шла ссора между Дженксом и его старшей
дочкой. Юная пикси теребила подол салатового платьица и о чем-то умоляла отца,
из-под платья видны были крошечные ножки.
– Погодите-ка, – сказал Кизли, закрывая пакет. – Я могу
сам о себе позаботиться. Мне не нужно, чтобы кто-то «облегчал мою боль».
Кери улыбнулась. Прошуршав моими шлепанцами по линолеуму,
она подошла к Кизли и встала на колени.
– Кери! – запротестовала я одновременно с Кизли, но
молодая женщина отбросила наши руки прочь, вдруг посуровевший взгляд зеленых
глаз предостерегал не вмешиваться.
– Встань, – резкосказал Кизли. – Может, у демона ты
вела себя именно так, но…
– Не двигайся, Кизли, – скомандовала Кери, легкое
свечение безвременья окрасило ее бледные ладони. – Я буду рада с тобой пойти,
но только если ты позволишь мне отплатить за твою доброту.
Она улыбнулась, зеленые глаза затуманились.
– Так ты вернешь мне чувство самоуважения, которое мне
нужно больше всего.
