– Тем больше причин пойти, – сказал он. – Если ты со
Мной классно развлечешься на паршивые шестьдесят баксов, Представь, как будет с
тем, кто тебе по-настоящему понравится. Только одно пообещай.
Молоко холодило руку, и я его поставила на стол.
– Что? – спросила я, и Айви пошевелилась. Его улыбка
стала шире.
– Не увиливать.
– То есть?
Он открыл масленку, зачерпнул масла пальцем и медленно его
слизал.
– Ну что толку будет, если ты будешь каменеть, стоит
мне тебя пальцем тронуть?
– Вовсе я не каменею, – возразила я, снова возвращаясь
мыслями к тому лифту. Господи, мы же тогда чуть не трахнулись прямо у стенки!
– На свидании дело другое, – сказал он. – Я бы клык
отдал, чтобы объяснил мне кто, почему женщины уверены, что на свидании мужики
будут вести себя не так, как обычно.
– Да потому, что вы и ведете себя не так, – сказала я.
Он глянул на Айви со страдальческой миной и потянулся через
стол взять меня за подбородок. Я отскочила и нахмурилась.
– Не-а, – сказал он, убирая руку. – Не буду я рисковать
репутацией, впустую приглашая тебя на шестидесятибаксовое свидание. Смысла нет,
если мне нельзя к тебе притронуться.
С колотящимся сердцем я смотрела на него.
– Вот и здорово.
Кистен оторопело моргнул.
– Здорово? – переспросил он под смешок Айви.
– Ну, – подтвердила я, отбирая у него масло и
зачерпывая примерно полчашки деревянной ложкой. – Я никуда с тобой идти не
хочу. Ты слишком самодоволен. Думаешь, что можешь кого угодно на что угодно
уговорить. Меня от твоего мужского самодовольства тошнит.
Айви засмеялась, беззвучно спрыгивая на пол.
– Я ж тебе говорила, – сказала она. – Плати.
С показным вздохом он полез в задний карман за бумажником,
достал оттуда полсотни баксов и сунул ей в руку. Она подняла тонкую бровь и еще
раз показала мне: очко в твою пользу. Непривычно веселая, она забросила бумажку
в кувшин на холодильнике.
– Типичный случай, – театрально опечалившись, сказал
Кистен. – Хочешь сделать человеку добро, и чем кончается? Обидели и ограбили.
Айви в три шага оказалась у него за спиной. Обхватив его за
грудь, она склонилась и прошептала в надорванное ухо:
– Бедный мальчик.
Вдвоем они классно смотрелись: она – шелковый соблазн, и он
– уверенная мужественность.
Он даже не шелохнулся, когда ее пальчики скользнули ему под
рубашку между пуговицами.
– Тебе понравилось бы, – сказал он мне.
С таким чувством, будто прошла какую-то проверку, я столкнула
масло с ложки и облизала палец.
– Почему ты так уверен?
– Потому что тебе и сейчас нравится, – ответил он. – Ты
уже забыла про этого мелкого эгоцентричного человечишку, который не отличит
настоящее от подделок, даже если оно укусит его за… – Он посмотрел на Айви. –
За что там она его укусила, любовь моя?
– За руку.
Айви повернулась ко мне спиной и принялась наливать кофе.
– Который не отличит классную женщину, даже если она
укусит его за руку, – договорил Кистен.
У меня щеки горели.
– В последний раз я тебе что-то рассказывала! –
крикнула я Айви. Я даже не до крови его укусила тогда. О Господи!
– Признайся самой себе, – сказал Кистен. – Тебе
нравится болтать со мной, нравится меряться силой воли. Ты развлечешься. – Он
посмотрел на меня из-под челки: – Тебе явно нужно развлечься. Ты в этой церкви
сидишь безвылазно хрен знает сколько. Когда ты в последний раз нормально
одевалась? Чувствовала себя красивой? Желанной?
Я застыла неподвижно, слушая собственное ровное дыхание.
Вспомнила, как Ник решил уехать, слова мне не сказав, как мы целовались и
обнимались, как были близки – и все оборвалось в один день. И так давно. Я
тосковала без его рук, без его желания – он будил во мне страсть и жизнь. Я
хотела вернуть это чувство, пусть даже не насовсем. Пусть на одну ночь, чтобы
не забыть, как это бывает – до тех пор, пока не найду его снова.
– Без крови, – проговорила я, чувствуя, что делаю
глупость. Айви вскинула голову – на лице у нее ничего не выражалось. Кистен не
удивился. Проницательным и понимающим взглядом он смотрел на меня.
– Не увиливать, – тихо сказал он, блеснув глазами. Он
меня как стекло видел.
– Шестьдесят долларов максимум, – ответила я в свою
очередь.
Кистен встал и взял со спинки кресла плащ.
– Я за тобой заеду послезавтра в час ночи. Оденься
посимпатичней.
– К шраму не притрагиваться, – почти задыхаясь, сказала
я. Мне вдруг перестало хватать воздуха. Что же я делаю, черт побери?
Он ответил не сразу, с хищной грацией влезая в плащ.
– Даже дышать не буду, – согласился он.
Задумчивое выражение сменилось на лукавое, когда он встал на
пороге и протянул руку к Айви.
Двигаясь слишком резко, Айви вытащила полсотни из кувшина и
подала ему. Он не двинулся с места, и тогда она достала еще полсотни и шлепнула
ему на руку.
– Вот спасибо, милая Айви, – сказал он. – Теперь мне и
на свидание хватит, и на парикмахерскую останется.
Он поймал мой взгляд и удерживал, пока я дышать не
перестала.
– До послезавтра, Рэйчел.
Его туфли звонко прошагали по темной церкви. Я слышала, как
он попрощался с Дженксом и как громыхнула вдали закрывающаяся входная дверь.
– Глупо ты это сделала, – недовольно сказала Айви.
– Знаю.
Не глядя на нее, я быстро и грубо растирала сахар с маслом.
– Тогда зачем?
Я не отрывалась от стряпни.
– Может, потому что мне, в отличие от тебя, нужны
прикосновения, – устало сказала я. – Может, потому что мне плохо без Ника.
Может, потому что он уже три месяца уходил, а я, дура, не понимала. Хватит,
Айви. Я не твоя тень.
– Нет, – согласилась она, не настолько злая, как я
ожидала. – Я твоя соседка. А Кист гораздо опасней, чем кажется. Я уже видела,
как он это делает. Он намерен на тебя охотиться. Медленно, не торопясь.
Я остановилась и глянула на нее.
– Медленней, чем ты? – язвительно спросила я. Она
ответила мне долгим взглядом.
– Я на тебя не охочусь, – с болью сказала она. – Мне ты
не сдашься.
Бросив ложку, я уперлась руками в стол и склонила голову. М
ы друг друга стоим. Одна боится чувствовать хоть что-то, только. не ослабить
свой железный самоконтроль, а вторая так изголодалась по чувствам, что готова
рискнуть свободной волей ради шиши веселой ночи. Как я еще не стала вампирской
игрушкой? Чудо просто.
