И снова она переполнила мое ци энергией лей-линии. По коже
потекло тепло, забился пульс в синяке, который оставил мне Алгалиарепт. «Сила»
этого «тока», если можно так выразиться, была несколько выше обычной, и я
подумала, что это не слишком тонкое напоминание от Кери: на этот раз все
сделать правильно.
– Тулпа, – шепнула я, услышав это слово не только ухом,
но и мыслью. Выбор слова не был особенно важен – важно было выстроить ассоциацию
между этим словом и моим действием. Обычно используется латынь, потому что
тогда случайное произнесение слова маловероятно. Процесс идентичный тому, в
котором я осваивала мгновенное построение круга. Слово «тулпа» не латинское –
да вряд ли и английское
[11]
, – но частоли оно используется в
разговорной речи?
Энергия из линии быстрее на этот раз нашла мой круг и
заполнила его. Я глянула на Кери и кивнула, готовая принять еще. Она посмотрела
в ответ серьезными глазами, поблескивающими зеленым в свете настольной лампы. Я
с шумом выдохнула, перед глазами все расплылось – это Керн подняла уровень, и
меня омыло резкой волной тепла.
– Тулпа, – шепнула я, чувствуя, как убыстрился пульс.
Новая сила нашла прежнюю. Мой сферический защитный круг внутри подсознания
раздался шире, принимая ее. Зрение прояснилось, и я кивнула Кери. Она моргнула,
когда я знаком попросила еще, но я не хотела, чтобы Ал вывел меня из строя
перегрузкой силы.
– Все в порядке, – сказала я, потом напряглась, когда
синяк под глазом забился пульсом, горя, как солнечный ожог, даже несмотря на
амулет против боли.
– Тулпа, – произнесла я, обмякнув, когда жар спал. Видишь?
– сказала я паникующему мозгу. – Это иллюзия, на самом деле я не в огне.
– Хватит, – сказала Кери обеспокоенно, и я подняла голову.
Огонь в моих жилах погас, но я была измотана, и пальцы у меня дрожали.
– Я не пойду сегодня спать, пока не научусь выдерживать
то, что он на меня обрушил, – ответила я.
– Но, Рэйчел… – возразила она, но я медленно помахала
рукой в жесте отрицания.
– Он вернется, – сказала я. – И я не смогу с ним
драться, если меня будет корчить от боли.
Побледнев, Кери наклонила голову, и я дернулась, когда она
пустила в меня новую порцию энергии.
– Боже мой! – ахнула я и произнесла свое ключевое слово
раньше, чем Кери могла бы остановиться. На этот раз энергия кислотой протекла
через меня, притягиваемая моим словом – не находя случайные пути, а прокладывая
новые каналы. Голова у меня дернулась вверх, я круглыми глазами смотрела на
Кери, а боль уходила.
– У тебя получилось! – сказала она почти испуганно,
сидя передо мной на полу по-турецки.
Проглотив слюну, я подобрала под себя ноги, чтобы она не
видела, как у меня коленки дрожат.
– Ага.
Кери, не моргая, держала на коленях чашку.
– Отпусти энергию. Тебе нужно заново себя
отцентрировать.
Я заметила, что обнимаю себя руками. Усилием воли разжав их,
выдохнула. Отпустить – это проще сказать, чем сделать. Сейчас во мне собралось
силы столько, что я могла выбросить Айви в соседнее графство. Если энергия не
потечет обратно в мое ци, а затем в линию по каналам, которые Кери аккуратно
прожигала в моей нервной системе, это будет по-настоящему больно.
Собравшись с духом, я сосредоточила волю на пузыре с
энергией и нажала. Задержав дыхание, я ждала боли, но лей-линейная энергия
плавно вернулась в мое ци и в линию, оставив меня дрожать от растраченного
адреналина. С невероятным облегчением я отвела волосы с глаз и уставилась на
Кери. Чувствовала я себя ужасно: усталая, измотанная, вся вспотевшая – но
довольная.
– Все лучше и лучше, – сказала она, и я устало
улыбнулась.
– Спасибо. – Взявшись за кружку, я глотнула холодного
кофе. В следующий раз она, наверное, предложит мне самой брать из линии, а я
еще не готова пробовать. – Кери, – обратилась я к ней, чувствуя, как дрожат
пальцы. – Не так уж это тяжело по сравнению с тем, что оно дает. Почему так
мало народу это умеет?
Она улыбнулась – в сумерках, в тени от лампы она стала
похожа на древнего мудреца.
– В безвременье это умеют многие. Это ведь первое –
нет, второе, – чему учат нового фамилиара.
– А что первое? – спросила я, не успев подумать, что,
быть может, лучше мне этого не знать.
– Убить собственную волю, – ответила она, и от ее
интонации – что это само собой разумеется – у меня лицо окаменело. – Отпустить
меня, знающую, как быть собственным фамилиаром, было ошибкой. Ал убил бы меня,
если бы мог это скрыть.
– А он не может? – испугалась я, что демон решит
попытаться.
Кери пожала плечами:
– Может быть, и может. Н оя сохранила при себе душу,
пусть и такую черную. Вот это только и важно.
– Понимаю. – На самом деле я не понимала ее
великодушного отношения, но я не была целое тысячелетие фамилиаром у Ала. – Я
не хочу иметь фамилиара, – сказала я, радуясь, что Ник теперь далеко и ничего
этого не чувствует. Наверняка если бы он был близко, то позвонил бы узнать, все
ли у меня в порядке. Думаю, позвонил бы.
– Ты отлично справляешься. – Кери глотнула чаю и
посмотрела на темные окна. – Ал мне говорил, что у меня три месяца ушло на тот
этап, что ты уже миновала.
Я посмотрела на нее, потрясенная. Не может быть, чтобы я ее
настолько превосходила.
– Ты шутишь.
– Я сопротивлялась. Я не хотела учиться, и он меня
заставлял, используя отсутствие боли в качестве положительного подкрепления.
– Ты три месяца страдала от постоянной боли? – спросила
я в ужасе.
Она опустила взгляд к своим тонким пальцам, переплетенным на
чашке.
– Не помню. Это было очень давно. Я помню, как сижу у
его ног, а его мягкая рука лежит у меня на голове, он отдыхает и слушает, как я
рыдаю по небу и деревьям.
Представить себе эту хрупкую красавицу у ног Алгалиарепта,
терпящую его прикосновение – это было почти невыносимо.
– Я очень тебе сочувствую, Кери, – шепнула я.
Она дернулась, будто только сейчас поняв, что говорила
вслух.
– Не давай ему себя увести, – сказала она, очень
серьезно глядя на меня широко раскрытыми глазами. – Я ему нравилась. Хотя он
пользовался мною, как все они пользуются своими фа-милиарами, я ему нравилась.
Я была драгоценной жемчужиной в его короне, и он обращался со мной хорошо,
чтобы я служила подольше. А ты… – Она наклонила голову, отводя взгляд и
перебрасывая косу через плечо. – Он будет тебя пытать так тяжело и сильно, что
у тебя времени дышать не будет. Не давай ему себя забрать.
