– Так у тебя есть работа? – спросила я, чтобы прервать
затянувшуюся паузу.
Л»Айви передернула плечом:
– Я поговорю с Дженксом. – Это хорошо. – С облегчением
в душе я посмотрела ей в глаза. Хоть что-то, о чем мы можем поговорить, не
споря. – Я сегодня заезжала домой к этому вервольфу. Бедняга меня не впустил.
Над ним девчонки-пикси постарались – всю голову косичками заплели.
Я как-то проснулась утром с волосами, вплетенными в бахрому
моего пледа. Маталина потом заставила девочек извиниться, но я сорок минут
волосы выпутывала. Сейчас бы я почти все на свете отдала, чтобы снова так
проснуться.
– Да, я его видела, – сказала Айви, и я резко
выпрямилась на стуле.
– Ты там была? – спросила я, глядя, как Айви берет
пальто из прихожей и возвращается. Она надела пальто, и кожаная короткая куртка
прошуршала шелком по шелку.
– Я там была дважды, – сказала она. – Меня этот
вервольф тоже не пустил, но одна из моих подруг вытаскивает его на свидание,
так что на звонки в дверь придется отвечать Дженксу, этой мелкой заразе.
Типичный низкорослый мужчина – самолюбие у него размером с Большой Каньон.
Я тихо засмеялась, и тут вернулась Керн. Одолженное пальто
висело у нее через руку, а в пальцах она держала туфли, которые купил ей Кизли.
Я не собиралась ей говорить, чтобы она их надела. Как по мне – пусть ходит
босиком по снегу, если хочет. Но Айви посмотрела на нее многозначительно.
– Ты тут немного одна побудешь? – спросила меня Айви,
когда Кери опустила туфли на пол и заснула в них ноги.
– Бог ты мой, – буркнула я, вертясь на стуле
туда-обратно. – Все со мной будет хорошо.
– Оставайся на святой земле, – добавила она, жестом
приглашая Кери пройти вперед. – Не трогай линии. И ешь печенье.
– И не мечтай, Айви.
Макароны. Макароны с соусом «альфредо». Это мне сварил Ник в
прошлый раз, как Айви пыталась запихнуть мне в глотку эти штуки. Я не могла
поверить, что она мне скармливает «бримстон». А впрочем, могла.
– Я тебе позвоню через час – проверить, что все в
порядке
– Я не подойду, – ответила я раздраженно. – Я пойду
поспать.
Я встала и потянулась так, что пупок вылез из-под свитера и
топа. Дженкс бы восхищенно присвистнул, если бы увидел, и тишина в стропилах
была гнетущей.
Кери подошла со своей подушкой обнять меня на прощание. Это
меня удивило, и я не сразу ответила на ее объятие.
– Рэйчел может сама о себе позаботиться, – гордо заявила
она. – Она последние пять минут держит столько безвременья, что можно дыру
пробить в крыше, и сама об этом забыла.
– Черт побери! – воскликнула я, чувствуя, как у меня
горят щеки. – И ведь правда!
Айви вздохнула, направляясь к двери.
– Меня не жди, – бросила она через плечо. – Я ужинаю со
своими и до восхода не вернусь.
– Ты лучше пока энергию отпусти, – сказала Кери, бочком
направляясь за Айви. – По крайней мере, пока солнце не взойдет. Его может
вызывать кто-нибудь другой, и если потом не изгонит его как надо, он придет за
тобой и сможет попытаться тебя вырубить, добавив безвременья к тому, что ты уже
держишь. – Она пожала плечами весьма современным жестом. – Но если ты будешь
оставаться на святой земле, все будет в порядке.
– Я отпущу, – сказала я рассеянно. Мысли у меня
вертелись вихрем. Кери застенчиво улыбнулась:
– Спасибо, Рэйчел, – сказала она тихо. – Приятно
чувствовать, когда ты нужна.
Я переключила внимание на нее:
– Всегда пожалуйста.
Снаружи донесло запах холодного снега. Я взглянула – Айви
нетерпеливо стояла у порога, и в угасающем свете ее силуэт в черной коже
казался зловещим.
– Рэ-эйчел, пока-а, – протянула она насмешливо, и Кери
вздохнула.
Потом она повернулась и неспешно пошла к выходу, сбросив в
последний момент туфли и выйдя босиком на обледенелые ступени.
– Как ты выдерживаешь такой холод? – услышала я вопрос
Айви, и дверь за ними закрылась.
Я погрузилась в молчание и сумерки. Протянув руку, выключила
настольную лампу, и снаружи будто стало светлее. Я была в церкви одна –
впервые, наверное. Ни соседки, ни бойфренда, ни пикси. Одна. Закрыв глаза, я
сидела на чуть приподнятом амвоне и вдыхала, чувствуя запах фанеры поверх
миндального запаха дурацких печений Айви. Легкое давление за глазами напомнило
мне, что я все еще держу в себе шар безвременья, и я небольшим толчком воли
сломала у себя в мыслях трехмерный круг, теплым потоком выпуская энергию
обратно в линию.
Открыв глаза, я пошла в кухню, бесшумно ступая в носках. На
самом деле я не собиралась спать, я хотела испечь шоколадные пирожные с орехами
в качестве подарка Айви. Конкурировать с тысячедолларовыми духами мне не под
силу, значит, надо что-то своими руками сделать.
Зайдя в гостиную, я поискала пульт. Запах фанеры почти
оглушал, и я посмотрела на окно, которое Айви нарисовала на панели, имитируя
вид на кладбище. Я щелкнула проигрывателем: там подвывали «Оффспринг»: «Выходи
играть». Ухмыльнувшись, я вывела громкость на максимум.
– Буди мертвых, – сказала я, бросая пульт и в танце
направляясь в кухню.
Грохочущая музыка исправила мне настроение, и я вытащила
помятый горшок для зелий, который больше для них использовать нельзя было, и
книгу рецептов, уведенную у матушки. Пролистав ее, я нашла бабушкин рецепт
шоколадных пирожных, нацарапанный карандашом рядом с книжным – на вкус как картон.
Двигаясь под музыку, я достала яйца, сахар, ваниль и вывалила их на кухонный
стол. Я уже поставила шоколадную стружку плавиться на плиту и отмерила
сгущенное молоко, когда почувствовала движение воздуха и услышала, как хлопнула
входная дверь. Яйцо выскользнуло у меня из руки и раскололось о кухонный стол.
– Айви, забыла что-нибудь? – крикнула я.
У меня адреналин хлынул в кровь, когда я отвела глаза от
разбитого яйца и оглядела беспорядок в кухне. Мне ни за что все это не спрятать
до того, как она в кухню войдет. Ну почему эта женщина не может хоть час
пробыть вне дома?
Но в ответ прозвучал голос Кистена.
Глава 21
– Рэйчел, это я, – сказал этот голос, едва слышный за
гремящей музыкой из гостиной.
Я замерла на месте, вспомнив его поцелуй. Наверное, вид у
меня был идиотский, когда он вышел из-за угла и остановился па пороге.
– Айви нету? – спросил он, оглядев меня с головы до
ног. – Прискорбно.
– Прискорбно? – переспросила я, собирая разбитое яйцо
со стола в кастрюлю. Никогда бы не подумала, что Кистен выберет такое слово.
– А что, можно сказать «блин»?
– Да, блин!
