Крепко поджав губы, она вышла, стуча каблуками.
Я встала, громко скрипнув креслом.
– Айви, я…
У меня перехватило дыхание, и я резко остановилась, когда
чуть не налетела на нее, возвращающуюся из святилища.
– Извини, – пробормотала она, обходя меня с вампирской
скоростью. Осанка у нее была напряженная, и в проникавшем из кухни свете видно
было, что зрачки у нее расширены. Черт, она становится вампиром.
– Айви? – сказала я, обращаясь к пустому коридору,
когда она вошла в гостиную. – Я про Кистена…
Слова застряли у меня в горле. Я стояла у края серого ковра
в свете свечей из гостиной. Айви застыла перед диваном как изваяние. Перед тем
диваном, где мы валялись с Кистеном. Эмоции охлестывали ее одна за другой,
пугающие в своей быстроте: отчаяние, страх, гнев, ощущение, что ее предали. Я
вздрогнула, когда она резким движением щелкнула по сидишному плееру.
Наполовину выкатились пять дисков. Айви уставилась на них,
остолбенев.
– Я его убью, – сказала она, касаясь диска Джеффа
Бакли.
Потрясенная, я попыталась что-то возразить, но слова замерли
у меня в глотке при виде ее лица – оно было охвачено гневом, черным и тяжелым.
– Я его два раза убью, – сказала она.
Она поняла. Каким-то образом поняла. У меня сердце куда-то
провалилось.
– Айви, – начала я, но сама услышала в своем голосе
страх, и этот страх включил ее инстинкты. Я попятилась, ахнув, но медленно,
слишком медленно.
– Где? – зашипела она, бросаясь ко мне с широко
раскрытыми бешеными глазами.
– Айви… – Я налетела спиной на стену, отбила ее руку в
сторону. – Айви, он меня не кусал.
– Где?!
Адреналин плеснул мне в кровь, Айви его учуяла, протянула
руку. Глаза ее были черны и безумны. Только наши прошлые спарринги позволили
мне не дать ей меня ухватить: я поставила блок и ушла от захвата, поднырнув ей
под руку, и встала в стойку посреди освещенной свечами гостиной. – Айви, не
лезь! – крикнула я, стараясь не присесть в оборонительную стойку. – Он меня не
кусал!
Но не успела я перевести дыхание, как она уже была рядом,
схватила меня за ворот свитера.
– Где он тебя укусил? – спросила она дрожащим серым
голосом. – Я его убью, убью на фиг! Ты вся им пахнешь!
Ее рука рванула подол моего свитера. Во мне сработал
выключатель паники и возобладал инстинкт.
– Стой, Айви! – крикнула я в испуге. И в испуге же
подключилась к линии. Айви бросилась ко мне с искаженным злостью лицом, но
линия уже заполнила мое ци, взбесившаяся, неподвластная. Взрыв энергии полыхнул
у меня из рук, обжигая их, потому что я не укротила его чарами.
Мы обе вскрикнули, когда черно-золотой пласт безвременья
вышел из меня, расширяясь, отшвырнул Айви на фанерную дверь. Она сползла на пол
неуклюжей кучей, охватив голову руками, ноги у нее подкосились. От глухого
удара содрогнулись окна. Я покачнулась назад, но поймала равновесие. Страх
сменился злостью. И плевать мне было, пострадала Айви или нет.
– Он меня не укусил! – гаркнула я, отплевываясь от
собственных волос, нависнув над Айви. – О'кей? Мы занялись сексом, устраивает?
Только сексом, Айви! Приди в себя!
Она закашлялась. Покраснев, задыхаясь, она сумела перевести
дыхание. Фанерный щит у нее за спиной треснул. Тряся головой, Айви уставилась
на меня, но глаза у нее еще были мутные. Она не вставала.
– Он тебя не укусил? – прохрипела она, подняв ко мне
лицо, исчерченное пляшущими тенями от свеч.
У меня ноги дрожали от избытка адреналина.
– Нет! – воскликнула я. – Ты меня дурой считаешь? Явно
потрясенная, она глянула на меня искоса. Сделав мед ленный вдох, она вытерла
нижнюю губу тыльной стороной ладони. У меня в животе свернулся ком, когда я
увидела у нее н руке кровь. Айви уставилась на нее, потом подобрала под себя
ноги и встала. Я задышала легче, когда она потянулась за сал феткой, вытерла
руку и свернула салфетку в шарик.
Она протянула руку – и я отскочила.
– Не трогай меня! – крикнула я, и она подняла ладонь в
знак согласия.
– Прости. – Она посмотрела на разбитую фанеру, потом
скривилась от боли, когда ощупала себе спину. Медленно стянула с себя куртку.
Не сводя с меня глаз, медленно вдохнула и выдохнула. У меня боль в голове
пульсировала в такт сердцу. – Ты спала с Кистеном, и он тебя не укусил?
– Да, спала. Нет, не укусил. И если ты еще хоть
когда-нибудь меня тронешь, я выйду в эту вот дверь и уйду навсегда. Черт
побери, Айви, я думала, мы это выяснили раз и навсегда!
Я ожидала чего-то вроде извинений, но она только глянула на
меня с какой-то мыслью в глазах и спросила:
– Ты уверена? Могла даже не заметить, если он тебе
поцарапал изнутри губу.
Ощутив мурашки на коже, я ощупала языком губы изнутри.
– Он надел чехлы на зубы, – ответила я с болезненным
чувством оттого, что он мог так легко меня обмануть. Но он не обманул.
Айви моргнула. Медленно села на край дивана, поставив локти
на колени, упершись лбом в сложенные ладони. В свете трех свечей ее хрупкая
фигурка казалась бесконечно уязвимой, и до меня вдруг дошло, что она не только
хотела более тесных отношений со мной, но и что Кистен – ее старый бойфренд.
– Айви, что с тобой?
– Ничего хорошего.
Я осторожно села в кресло напротив нее, так, чтобы нас
разделял угол стола. Как ни суди, а ситуация была – полная задница. Я про себя
выругалась и протянула к ней руку:
– Айви… Бог ты мой, как это неловко…
Она вздрогнула, ощутив тяжесть моей руки, подняла пугающе
сухие глаза. Я отодвинулась, уронив руку к себе на колени, как мертвую. Знала
ведь, что не надо мне ее касаться, когда ей хочется большего. Но сидеть и
ничего не делать – это было так холодно…
– Ну, это как-то само собой случилось… Айви тронула
губу – посмотреть, остановилась ли кровь.
– Это был только секс? Ты не давала ему кровь?
В ее голосе звучала страшная ранимость. Я замотала головой,
чувствуя себя, будто кукла – с круглыми глазами и без eeзгов.
– Мне очень жаль… я не думала, что вы с Кистеном… – Я
запнулась. Дело было не в сексе, а в той крови, что, как она думала, я ему
дала. – Я не думала, что у вас с Кистеном еще сохраняются отношения, – промямлила
я, не зная, как сформулировать.
– Я не делюсь кровью с Кистеном, кроме тех редких
случаев, когда его бросит подружка и ему нужна нежная любящая рука, – сказала
она тихим серым шелком своего голоса. Не поднимая глаз. – Кровь не секс,
Рэйчел. Это способ показать, что тебе кто-то дорог. Что ты кого-то… любишь.
