Она говорила едва слышным шепотом, я задышала быстрее.
Чувствовалось, что мы балансируем на лезвии ножа, и это меня пугало до судорог.
– Как ты можешь говорить, что секс – это не кровь,
когда ты трахнешься с кем угодно? – От адреналина мой голос прозвучал резче,
чем я рассчитывала. – Бог мой, Айви, когда у тебя последний раз был секс без
крови!
Только теперь она подняла голову, поразив меня притаившимся
в глазах страхом. Она боялась, и не того она боялась, что я отдала кровь
Кистену, а боялась ответов, которых я требовала. Вряд ли ей когда-нибудь
приходилось их для себя четко определять, даже в том хаосе, в котором ее
оставили ее желания. Меня бросило в жар, потом в холод. Подтянув колени к
подбородку, я подобрала босые ноги под себя.
– О'кей, – сказала она с последним выдохом, и я знала,
что дальше будет честность нараспашку. – Ты очень верно подметила: обычно я
включаю кровь в секс. Мне так нравится. Это такое острое ощущение. Рэйчел, если
бы ты только…
Она подняла руки с колен.
Я побледнела, замотала головой, и она передумала говорить
то, что собиралась. Из нее как будто выпустили воздух, и все напряжение из нее
вылилось.
– Рэйчел, это не одно и то же, – закончила она вяло, и
в карих глазах была мольба.
Я снова подумала о Кисте. Покалывание из шрама нырнуло и пах
и заставило задышать еще быстрее. Проглотив слюну, я усилием воли подавила это
чувство и отодвинулась, радуясь, что пас разделяет стол.
– Так говорит и Кистен, но я не способна разделить секс
и кровь. И думаю, ты тоже не можешь.
Айви покраснела, и я поняла, что угадала.
– Черт возьми, Айви, я не говорю ведь, что это
неправильно – когда одно и то же. Я же прожила с тобой семь месяцев. Ты
думаешь, сейчас ты бы не знала, если бы я считала, что это плохо? Но просто я
не так сделана. Ты лучший мой друг за всю мою жизнь, но я не собираюсь делить с
тобой постель, и ни тебе, ни кому другому никогда не попробовать моей крови. –
Я перевела дыхание. – Для этого я тоже не так сделана. И еще я не собираюсь всю
жизнь избегать с кем-нибудь реальных отношений, потому что это может ранить
твои чувства. Я тебе сказала, что между нами ничего не будет, вот и не будет.
Может быть… – У меня к горлу подступила тошнота при этих словах: – Может быть,
мне нужно съехать.
– Съехать?
Это был далекий звук с придыханием откуда-то издалека, и
слезы стали жечь мне глаза. Сжав зубы, я глядела на стену. Последние семь
месяцев – это был самый страшный, пугающий и лучший период моей жизни. Я не
хотела переезжать – и не потому, что Айви защищала меня от укусов и власти
других вампиров, – но остаться – это было бы нечестно по отношению к нам обеим,
раз она не может оставить свои мечты.
– Дженкс уехал, – сказала я очень тихо, чтобы голос не
дрогнул. – – Я только что переспала с твоим старым бойфрендом. Нечестно будет
мне оставаться здесь, раз ничего более тесного, чем дружба, между нами не
будет. Особенно сейчас, когда вернулась Стриж. – Я посмотрела на разбитую
дверь, очень себя ругая. – Надо просто сказать, что все кончилось.
Боже мой, и почему я почти плачу? Я не могу ей ничего больше
дать, а ей это отчаянно необходимо. Стриж может, Стриж желает отдать. Я должна
уйти.
Но когда я подняла голову, то увидела, что свет отражается
от влажной дорожки у нее на щеке. – Я не хочу, чтобы ты уходила, – сказала она,
и ком у меня в глотке стал разбухать. – Хорошая дружба – разве это не
достаточная причина остаться? – прошептала она, и в глазах ее было столько
страдания, что у меня тоже потекла слеза.
– Черт возьми, – буркнула я, пальцем вытирая под
глазом. – Посмотри, до чего ты меня довела.
Айви протянула руку и взяла меня за запястье – я вздрогнула.
Под моим пристальным взглядом она медленно поднесла мою руку к своему лицу и
мокрым от моей слезы пальцем дотронулась до своих губ. Глаза ее закрылись,
ресницы затрепетали. Меня снова встряхнуло приливом адреналина. Пульс забился
сильнее, мысли захлестнуло воспоминание о псевдовампирском экстазе, что на меня
Алгалиарепт навел.
– Айви? – сказала я, отнимая руку.
Она отпустила. У меня екнуло сердце, когда она медленно
вздохнула, всеми чувствами ощущая воздух, прогоняя мои эмоции через свой
невероятный мозг, подсчитывая соотношения, что я могу сделать и чего не могу.
Мне не хотелось знать итог ее подсчетов.
– Я соберу вещи, – сказала я, испугавшись, что она
знает обо мне больше меня самой.
Она открыла глаза, и в них я увидела слабое мерцание силы.
– Нет, – ответила она, и в этом голосе слышались первые
отголоски ее возвращающейся железной воли. – Порознь мы дерьмо – и я не только
о нашей дурацкой фирме говорю. Я обещаю не просить тебя ни о чем больше, кроме
как быть моим другом. Прошу тебя… – Она перевела дыхание. – Прошу тебя, Рэйчел,
не уходи. Делай с Кистом что хочешь, я его знаю – он хороший, он тебя не
обидит. Просто чтобы… – Она еще раз перевела дыхание, будто ее решимость
подводила ее. – Просто будь здесь, когда я сегодня вернусь домой?
Я кивнула. Я понимала, что просит она не только о
сегодняшней ночи, и я не хотела уходить. Мне нравилось здесь: кухня, сад
ведьмы, крутизна того, что живем мы в церкви. Что Айви ценит нашу дружбу – для
меня это много значило, а после многих лет уклонения от истинной дружбы из-за
того, что случилось с моим отцом, для меня слова «лучший друг» тоже чертовски
много значили. Когда-то Айви пригрозила снять с меня столь необходимую мне свою
защиту, если я уйду. На этот раз она не грозилась. Я боялась доискиваться до
причины, боялась, что она кроется в том секундном восторге, что я испытала,
когда Айви пробовала на вкус мою слезу.
– Спасибо, – сказала она, и я сжалась, когда она
перегнулась через стол и быстро меня обняла. Запах миндаля и кожи заполнил все
мои ощущения.
– Если Кистен сможет тебя убедить, что кровь не секс, –
сказала она, – обещаешь мне сказать?
Я уставилась на нее. Мелькнуло и пропало воспоминание о том,
как ее целует Стриж.
Явно удовлетворенная, она не стала настаивать и вышла в
кухню.
– Айви! – тихо спросила я ей вслед, слишком оцепенелая
и ошеломленная, чтобы говорить громче – все равно она меня услышит. – Сколько
же правил мы нарушаем?
Она остановилась в коридоре, с сумкой и мечом в руке,
переминаясь с ноги на ногу и не отвечая.
– Я буду после восхода. Может быть, устроим поздний
ужин? Посплетничаем о Кистене за лазаньей? Он на самом деле отличный мужик – и
тебе подходит.
Неловко улыбнувшись, она вышла.
В голосе ее слышалась едва заметная ниточка сожаления, но я
не знала, о какой потере она сожалеет – обо мне или о Кистене. И не хотела
знать. Я уставилась на ковер, не видя свечей, не ощутив прилива запаха воска и
отдушки, когда далеко хлопнула входная дверь и всколыхнулся воздух. Как вышло,
что так перепуталась моя жизнь? Я ведь всего только и хотела, что уйти из ОВ,
помочь нескольким людям, как-то пристроить к делу себя и свой диплом. С тех пор
я нашла своего первого за много лет бой-френда, который меня бросил, оскорбила
клан пикси, стала предметом вожделения для Айви и занялась сексом с живым
вампиром. Это не считая двух смертных приговоров, которые я пережила, или же
двусмысленной и опасной ситуации с Трентом. Какого черта я делаю?
