– Вот как? – спросила я язвительно, хотя не могла бы
сказать, что ответ был неожиданным.
– Вот так, – ответил он с той же интонацией, которую
странно было от него слышать. – Так что сидите, где вас посадят, и держите язык
за зубами.
Чувствуя, как горит лицо, я повернулась к нему, чуть не
касаясь коленями его бедра.
– Послушайте, что я вам скажу, мистер Каламак, –
заговорила я резко. – Квен мне платит хорошие деньги, чтобы охранять вашу
драгоценную персону, так что не выходите никуда без меня из комнаты и не
загораживайте от меня плохих парней в случае чего. Это ясно?
Джонатан резко свернул на парковку, и мне пришлось упереться
рукой, когда он резко дал по тормозам. Трент смотрел на него, и я увидела, как
они встретились взглядами в зеркале заднего вида. Все еще злясь, я посмотрела
наружу и увидела мерзкие снежные сугробы добрых шести футов высотой. Мы
приехали к берегу реки, и у меня плечи напряглись при виде плавучего казино,
слегка дымящего трубами. Плавучее казино Саладана? Опять?
Я вернулась мыслями к той ночи с Кистеном… тот человек в
смокинге, который учил меня играть в крепе. Черт побери… «– А вообще-то вы
знаете, как выглядит этот Саладан? – спросила я. – Он колдун?
Наверное, именно нерешительность в моем голосе привлекла
внимание Трента, и пока Джонатан парковался на стоянке, отведенной для машин
такой длины, он пристально на меня посмотрел.
– Он колдун, лей-линейщик. Черные волосы, черные глаза,
моего возраста. А что? Вы волнуетесь? Это правильно. Он выше вас по
квалификации.
– Нет. – Крепко я влипла. Или лучше сказать – крепсово?
Ухватив сумочку, я снова откинулась на сиденье. Джонатан открыл дверцу и Трент
вышел с изяществом, явно отработанным практикой. Вместо него в машину ворвался
холодный ветер, и я подумала, как это Трент вот так стоит, будто сейчас лето. У
меня было такое чувство, что с Саладаном я уже знакома. Идиотка! – выругала я
себя. Но показать Ли, что он не запугал меня неудавшимися черными чарами – эта
мысль грела.
Начиная уже предвкушать эту встречу, я подвинулась к
открытой дверце и дернулась обратно, когда Джонатан захлопнул ее у меня перед
носом.
– Эй! – крикнула я, и от прилива адреналина даже голова
заболела.
Дверца открылась; Джонатан ехидно и довольно скалился.
– Пардон, мэм, – сказал он.
Рядом с ним стоял Трент с таким видом, будто ему уже это
надоело. Закутавшись в чужую шаль, я вышла, глядя в упор на Джонатана.
– Да ладно, Джон, не переживай. Что с тебя, дурака,
возьмешь?
Трент наклонил голову, пряча улыбку. Я поддернула шаль выше,
проверила, что энергия лей-линии хранится там, где ей положено, взяла Трента
под руку, чтобы он помог мне подняться по обледенелому пандусу. Он напрягся,
чтобы высвободиться, и я взяла его за руку свободной рукой, зажав между нами
сумочку. На улице было холодно, я хотела поскорее попасть в помещение.
– Я из-за тебя на каблуках, – тихо сказала я. – Самое
меньшее, что ты можешь для меня сделать – помочь не сесть на задницу. Или ты
меня боишься?
Трент промолчал, но вся его поза выражала вынужденное
согласие, пока мы шаг за шагом шли через парковку. Он обернулся через плечо на
Джонатана, показал, что тому следует остаться у машины, и я лицемерно
улыбнулась недовольному верзиле, изобразив на прощание пальцами клыкастый
воздушный поцелуй в стиле Эрики. Уже совсем стемнело, и ветер заметал мне
снегом ноги – голые, если не считать нейлоновых чулок. И чего я не настояла на
том, чтобы и пальто одолжить? Толку от этой шали. И еще она сиренью воняет, а
сирень я терпеть не могу.
– Тебе не холодно? – спросила я, видя, что Тренту
тепло, как в июле.
– Нет, – ответил он, и я вспомнила, как Керн так же
спокойно шла по снегу босиком.
– Наверное, эльфийское свойство, – буркнула я, и он
усмехнулся.
– Ага, – ответил он, и я удивленно глянула на него,
услышав из его уст подобное просторечие.
Глаза у него искрились весельем. Я посмотрела на манящий
пандус.
– А я промерзла уже, – пробурчала я. – Нельзя ли чуть
прибавить ходу?
Он ускорил шаг, но я все равно дрожала, когда мы добрались
до входной двери. Трент предупредительно ее придержал, пропуская меня вперед.
Отпустив его руку, я вошла, обхватывая себя за локти, чтобы согреться. Швейцару
я коротко улыбнулась и в ответ получила непроницаемый взгляд стоика. Сбросив
шаль, я двумя пальцами протянула ее гардеробщику, подумав, а не удастся ли мне
ее здесь оставить – разумеется, чисто случайно.
– Мистер Каламак и миз Морган, – сказал Трент, не глянув
на книгу записи гостей. – Нас ждут.
– Да, сэр. – Швейцар махнул кому-то, чтобы его сменили
у дверей. – Сюда, пожалуйста.
Трент предложил мне руку. Я замялась, пытаясь прочесть
что-нибудь по его лицу, но не прочла. Когда мои пальцы коснулись его кисти, я
сделала сознательное усилие сохранить уровень линейной энергии, ощутив легкую
тягу из моего ци.
– Уже лучше, – сказал он, оглядывая ищущим взглядом
людный игровой зал. – Ваше умение растет на глазах, миз Морган.
– Заткнись, Трент, – ответила я, улыбаясь навстречу
устремившимся к нам взглядам.
Рука Трента была теплой под моими пальцами, и чувствовала я
себя принцессой. Шум вдруг затих, и когда разговоры возобновились, в них
Зазвучало возбуждение, которое не могло быть связано только с игрой.
Было тепло, в воздухе стоял приятный аромат. Диск, висящий
над центром зала, был спокоен, но я себе представила, что увидела бы, если бы
потрудилась включить второе зрение: он бы пульсировал мерзкими черными и
красными сполохами.
Я глянула на свое отражение – посмотреть, правильно ли ведут
себя волосы, укрощенные проволокой и спреями стилиста. Еще я порадовалась, что
фонарь у меня под глазом скрыт обычной косметикой. Потом посмотрела еще раз.
Черт побери! – подумала я, замедляя шаг.
Вид у нас с Трентом был фантастический – ничего
удивительного, что на нас глядели. Он – аккуратен и любезен, да и я элегантна в
этом чужом платье, с убранными с шеи волосами, связанными золотой проволокой.
Оба мы держались уверенно, оба улыбались. Но как раз когда я подумала, что мы
выглядим идеальной парой, до меня дошло, что хотя мы вместе, каждый из нас сам
по себе. Сила каждого из нас не зависела от силы другого, и хотя это было само
по себе неплохо, парой оно нас не делало. Мы просто стояли рядом и хорошо
смотрелись.
– Что такое? – спросил Трент, пропуская меня вперед на
лестницу. – Нет, ничего.
Подобрав разрезную юбку, насколько мне это удалось, я
зашагала вслед за швейцаром по устланным ковром ступеням. Шум голосов играющих
стал тише, превратился в фоновое гудение где-то на краю сознания. С
проснувшейся радостью мне вдруг захотелось оказаться там, внизу, чувствуя, как
колотится сердце, когда все ждут, затаив дыхание, что выпадет на костях.
