Но я все равно выбрал такой вариант развития событий.
– Ты безумец! – воскликнул Ежи.
Я не отреагировал на замечание и продолжал действовать по своему усмотрению, предпочитая быть живым безумцем, нежели мертвым умником. Вольфганг же, напротив, не возражал против моего выбора, подбадривая:
– Давай! Жми!
Он сосредоточился на стрельбе по врагу и один катер чужаков все-таки смахнул. При таком диком полете попасть было почти нереально, но ему удалось. Никакая автоматика не могла заменить верную руку и зоркий глаз. Мы проносились на бешеной скорости над землей, задевая днищем верхушки деревьев. Подбитая Вольфгангом машина заставила остальных инопланетян изменить траекторию полета. Они вильнули в стороны, чтобы не врезаться, а я использовал этот момент, чтобы набрать высоту. Оставшаяся троица «крабов» темпа не сбавила, открыв бешеную стрельбу. Два или три попадания были достаточно ощутимыми, наш катер сильно тряхнуло, и я чуть было не потерял управление.
В любой момент к чужакам могло подоспеть подкрепление, тогда как нам рассчитывать на поддержку не приходилось. Все, что я мог, так это стараться улизнуть от преследования и надеяться на меткость Вольфганга. Ситуация складывалась хреновая. Ежи, будучи отважным парнем, и то скис.
– Не дрейфь! – попытался я его немного приободрить, хотя сам уже уверенности в успешном исходе боя не испытывал.
– Что? – не понял он меня.
– Все будет хорошо!
На нас наседали, старались загнать, словно зайца. Долго удирать мы не сможем, зато не дадим врагам обнаружить нашу базу, пусть даже ценой собственных жизней. Оно того стоило! Потом, когда люди наберут достаточно сил, отомстят тварям.
Погоня была отчаянной. Но, когда я в очередной раз прощался с жизнью, пришла подмога.
– Двести двадцатый! Мы идем! Держись, блядь! – услышал я зычный, задорный голос. – Сейчас мы им навставляем!
На экране были сплошные помехи, связь постоянно прерывалась, и лица говорящего я не разглядел, но по матерку понял, что на подмогу нам спешит какой-то советский летчик из «новоприбывших».
Диспетчер влез в эфир, пытаясь остановить его и вернуть в заданный квадрат.
– Иди на хуй! – послышалось в ответ. – Русские своих не бросают!
Диспетчер, хотя едва ли понял и половину сказанного, благоразумно заткнулся, лишь пробурчал что-то о докладе Советнику.
– Двести двадцатый! – послышался гогот другого пилота. – Не ссы, братка! Идем!
Они налетели, словно коршуны. Шесть катеров сверху накинулись на чужаков и в два счета понаделали в них дыр, одну за другой роняя машины тварей на землю. У инопланетных гадов не было шансов. Снаряды, пущенные нашими парнями, вгрызлись во вражеских «крабов», превратив их в груды металлолома.
– А теперь домой! – снова послышался в эфире голос нашего спасителя. – Иначе заклюют нас всех тут.
Мы присоединились к эскадрилье и змейкой пошли к базе.
– Вы точно чокнутые, – резюмировал Ежи, поглядывая на нас с Вольфгангом и вытирая трясущейся рукой пот со лба.
– Потому вы нас сюда и пригласили, – рассмеявшись, ответил я.
Глава 3
По прилете на базу выяснилось, что эскадрилья «новоприбывших» истребителей отрабатывала фигуры пилотажа неподалеку и ребята услышали о нашей тяжелой ситуации. Инструктор эскадрильи отказал на просьбу пойти нам на помощь, но пилоты его ослушались. Они сломали строй и ринулись на подмогу. Инструктору ничего не оставалось, как пуститься вслед за ними. Конечно, это было строжайшее нарушение приказа, но не знаю, как в будущем, а у нас, советских летчиков, не принято бросать товарищей в беде.
После приземления мы подошли к нашим спасителям и сердечно их поблагодарили.
Пилотом, который общался со мной в эфире, оказался смоленский паренек по имени Степан. Именно он первым бросился выручать нас. Невысокий, кривоногий, с лицом, сплошь усеянным веснушками, – так выглядел наш бравый ангел-хранитель.
– Спасибо, братцы! – я вцепился ему в руку и крепко пожал. – Если б не вы, нас бы точно сожрали.
– Ничего! – захохотал Степан. – Живы будем – не помрем!
Он был заводилой в группе, полностью укомплектованной русскими летчиками. Радуясь счастливому исходу дела, мы принялись расспрашивать друг друга, кто и откуда родом, где воевали и как очутились здесь. Нас прервал подошедший гвардеец.
– Вас срочно вызывает Советник Броуди, – с каменным выражением лица сказал он таким тоном, словно вызов к Советнику был случаем экстраординарным. Чуть помедлив, гвардеец добавил: – Он вне себя, парни.
Вызывал Броуди не всех участников боя, а только меня и Степана.
– Ну что, пойдем по жопе получать? – нисколько не расстроившись, улыбнулся Степан.
– А то! – подмигнул ему я.
Мы последовали за гвардейцем. По дороге я узнал, что фамилия Степана – Бурлак. Он был истребителем в 161-м истребительном авиационном полку, летал на Ла-5, успешно гонял «мессеры» и «юнкерсы». Лейтенант, представлен к званию Героя Советского Союза, но получить не успел, был подбит, загорелся. Прыгать с парашютом отказался, направив самолет на немецкую автоколонну. Так и оказался здесь.
– Представляешь, – говорил он мне, – а если бы я тогда прыгнул? Остался бы жив и сюда бы не попал, смекаешь? Не знаешь, где и повезет.
С ним трудно было не согласиться. Поняв, что, пойдя на таран, сможет нанести серьезный ущерб врагу, паренек, не задумываясь, ринулся на автоколонну, прекрасно сознавая, что погибнет. Глядя на него, и не скажешь, что он вылеплен из такого теста.
Кабинет Советника был просторным и светлым. На стенах и на столе крепилось множество разделенных прямоугольными рамками полупрозрачных экранов, на которых разными цветами высвечивались информация, графики и снимки. С моей стороны все было видно наоборот, как отражение в зеркале.
Броуди сидел за столом, пытаясь что-то разглядеть на одном из мониторов. Мы вытянулись перед Советником по стойке «смирно». Он медленно поднял голову, спросил, грозно хмуря брови:
– Вы отдаете отчет в своих действиях?
– Так точно, отдаю! – ответил я.
Во-первых, из нас двоих со Степаном я был старшим по званию, а во-вторых, вся каша заварилась из-за меня.
– Я вас не понимаю, – тяжело поднялся Броуди, упираясь ладонями в стол.
– Находясь на тренировочном полете, мы были атакованы превосходящими силами противника. Я принял решение увести врага в сторону от стратегического объекта, дабы не рассекретить его местонахождение. Всю ответственность беру на себя, мой инструктор ни при чем.
Броуди внимательно меня слушал, буравя взглядом, потом повернулся к Степану:
– Какого черта вы нарушили приказ не покидать сектор?!
