– На Самаринии.
Дыхание Виктора заметно сбилось, легкая боль пронзила спину и ушла, оставив после себя ощущение приятного тепла.
И ведь не скажешь, что наказание.
– Последние сражения. Наша группа находилась на борту крейсера капитана третьего ранга Шмалькова. Шли лидерами. Ну и первыми высадились на флагман самаринян, который загнали в ловушку. Мое подразделение взяло рубку. – Голос Валанда был до обидного четким.
Впрочем, я несильно расстроилась. Его выдержка мне импонировала.
– Внеочередное звание было именно тогда?
Он едва слышно усмехнулся.
– Не только у меня. Каптри стал капдва, а меня после госпиталя отправили в Академию переподготовки.
– Не в Рунцово?
Я буквально почувствовала, как сгустился воздух в каюте, не давая нормально дышать. Но это было только ощущение, ничто вокруг меня не давало для него оснований.
Академию в Рунцово заканчивал Шторм, об этом как-то проговорился Лазовски. Вряд ли случайно, скорее всего посчитал, что потребуется.
Не ошибся.
– В Талиссии, – легкими движениями расслабляя спину, отозвался Валанд.
Как говорили наши предки: хрен редьки не слаще. И та, и другая готовили в том числе и кадры для специальных подразделений.
Но не только.
– Ну, вот и все, – предвосхищая мой следующий вопрос, заявил Марк. Накрыл меня полотенцем, еще несколько раз провел руками сверху, чтобы впитались остатки масла, которым он щедро удобрил мою спину. – Сейчас немного полежите, а завтра повторим. Пара-тройка раз – и вы о своих проблемах забудете надолго.
Добавив к полотенцу одеяло, направился в гигиенический отсек.
Воспользовавшись возможностью, я повернула голову. Встретившись со взглядом Виктора, ответила понимающей улыбкой на такую же. Подоплека была разной. Он намекал на мой разговор с Валандом, я – на его несколько измученный вид.
Молчали, пока не вернулся Марк. Не глядя ни на кого из нас, тот расправил рукава, подхватил китель.
– Масло я оставлю. Время потом согласуем.
Кивать было неудобно, но мне удалось. Отказываться от помощи и удовольствия, которое я получила, было глупо.
– Что думаете? – поинтересовался Шаевский, как только Валанд покинул мою каюту.
Интересовался он Марком.
Вместо ответа я попросила:
– Отвернитесь. – Разговаривать лежа не хотелось. Не исключала я и появления других желающих меня навестить.
Виктор просьбу выполнил. Поднялся, отошел к двери, встав ко мне спиной.
Застегнув на себе корсет, натянула сверху футболку. Повела плечами, ощущая поразительную легкость. Казалось, тело было наполнено силой, требовавшей не просто выхода – полета.
Ручной массаж был редкостью, реабилитационное оборудование вытеснило руки массажиста. Понятно, что проще, но человека с его душой, которую он вкладывал в каждое прикосновение, на мой взгляд, заменить было невозможно.
– Чем закончилось общение с начальством? – полюбопытствовала я, сделав вид, что забыла о том, что интересовало его.
Виктор мои слова принял за разрешение обернуться.
– Лучше, чем могло быть. – Отсутствие ответа он вроде как тоже не заметил. – Закрытый канал связи еще нужен?
Задумалась я лишь на мгновение. Ничего особо нового от Валанда я не узнала, да и не он сейчас вызывал мой интерес. В списке подозреваемых Марк продолжал оставаться на последнем месте.
– Нужен, – подтвердила я. – И желательно без свидетелей.
В глазах Виктора заплясали чертенята.
– А вот с этим проблемы. – Заметив, как я нахмурилась, уже серьезнее он добавил: – Или официально через связистов, но тогда я не гарантирую отсутствия любопытных ушей, или из каюты Ромшеза, но в нашем присутствии.
Предоставленный им выбор был из двух зол, но… я даже не раздумывала. Мы с отцом друг друга понимали не то что с полуслова, а вообще без слов.
* * *
Несмотря на глубокую ночь, отец не спал, на вызов отозвался сразу.
Увидев меня на экране, слегка напрягся, но стоило улыбнуться, мгновенно расслабился. В отличие от окружавших меня мужчин, папа́ свои чувства предпочитал не скрывать.
Ответив на приветствие двух офицеров, мельтешивших у меня за спиной, откинулся на спинку старинного кресла – раритет, доставшийся ему еще от прадеда.
– Что-то случилось, ребенок? – Несмотря на мою попытку его успокоить, в его голосе явно слышалась тревога.
Хмыкнув в ответ, – отец «поймал» ситуацию, раз назвал меня, как когда-то в детстве, – спросила, собираясь не только слегка потрепать нервы Шаевскому и Ромшезу, но и прояснить кое-какие предположения.
– Ничего! Просто соскучилась. Только не говори, что не имею права! – Тот закатил глаза и качнул головой в сторону застывшей парочки. Мол, может, не стоит смущать. Я сделала вид, что не заметила. – Как мама?
Уголок его губы удовлетворенно дернулся, а взгляд стал мягче.
– Вчера уехала к сестре. Устроила мне небольшие семейные разборки, пригрозила нажаловаться вам и скрылась.
– А ты? – сделала я «стойку».
Родители если и ругались, то единственной причиной для этого могла быть только моя скромная персона. Из-за братьев они никогда отношения не выясняли – мама сразу признала, что воспитание будущих мужчин – неженское дело, и в методы отца не вмешивалась.
Дальнейший вывод напрашивался сам собой – мое признание Роверу и ее отъезд назвать совпадением было как признаться в собственной некомпетентности.
Значит, шеф связался с отцом, предупредив, что я могу объявиться. От мамы скрыть подобные известия – надолго впасть в немилость, папенька и не рискнул. Это тебе не испытывать новейшие крейсера. Системы аварийного спасения не предусмотрено.
Итог закономерен. Сначала выяснение: кто прав, кто виноват? Затем – обвинения и переход на личности и уже под конец громкое хлопанье дверью. Успокаиваться маменька предпочитала подальше от довольно флегматичного в подобных случаях отца.
Ругаться он не любил принципиально.
– А я выжидаю время, когда ее можно будет забрать. Как думаешь, еще пару-тройку дней стоит проявить выдержку?
Два-три дня… Как раз до конца полета. Лазовски обещает помощь и просит продержаться до Зерхана.
Интересно, а у меня есть выбор?
Развела руками, демонстрируя собственное бессилие. Улыбнулась сочувствующе.
– Пятьдесят на пятьдесят. Либо тетя Варя сумеет за это время обуздать ее крутой нрав, либо тебе придется срочно сматываться на полигон. Там она тебя уж точно не достанет.
Ровер поймет, никуда не денется. Вряд ли обрадуется, но это уже не мои проблемы: знал, куда отправлял.
