Кто? Чтобы и доверял безоговорочно, и нарушил собственные принципы?
Шторм? Вполне. Приди данные из нашей вотчины, Вано перетряс бы их, выбивая все, что возможно. А вот со сведениями, полученными от контрразведки, так не поступишь.
Мол, скажите спасибо, что поделились.
Но мне-то эти тонкости известны не были, и я дала запрос в главный архив Союза, благо допуск позволял это сделать. Ответ однозначный: опознаватели по Валесантери Горевски, признанному погибшим, изъяты из системы оперативного контроля. И гражданской, и военной. Список космопортов, где те сохранились в связи с особым статусом их работы, оказался весьма коротким – только внешние ворота. Зерхана среди них не было.
Первый вывод, который можно было принять за опорную точку: Горевски нам подкинули.
Зачем? Чтобы кто-то из маршалов оказался на планете в то время, когда там будут разворачиваться некие события?
Возможно – да, а возможно, и нет. Но скорее да, иначе к чему все это затевать?
Или нужна была именно я?
Повышенное самомнение?
Машинально качнула головой, отвечая на свой же вопрос: оценка ситуации.
Какова вероятность того, что Ровер отправил бы именно меня?
Мне пришлось опять тяжело вздохнуть.
Велика. И не только потому, что остальные свой шанс уже исчерпали. У нас с Валесантери было общее прошлое, Странник обязан был учесть этот фактор. Да и намекнуть могли, перестраховаться.
И тогда вновь всплывает Шторм. Его протекция (или еще одно ненавязчивое предложение, сделанное моему шефу), и вместо пассажирского корабля я оказываюсь на крейсере.
Набивший оскомину вопрос: «Зачем?» – задавать не стоило. Это как брошенный в стоячую воду камень – обязательно пойдут круги. Зная тот минимум, который им был обо мне известен, просто обязаны были насторожиться.
Кто?
Шаевский? Категорически – нет. Штормовские замашки у него видны невооруженным глазом, а Слава своих из вида не выпускает. Так что Виктор был осведомлен о том, кто я на самом деле, еще до моего появления.
Левицкий? Снова – нет, пусть и с сомнениями, которые остались и после подтверждения Ровера. Станислав – моя тень. Случайная, подвернувшаяся под руку – такое тоже случалось в нашей работе, хоть и значительно реже. Если уж быть совсем точной, не полноценная тень – он просто присматривал за мной, не более того.
Ромшез? Его я оставила на совести Шаевского. Тот в Истере уверен, мне же эту уверенность нечем ни подтвердить, ни опровергнуть.
Валанд? Чтобы разобраться, с кем столкнула судьба, оказалось достаточно вспомнить реакцию Виктора, после того как пришла в себя. Он и Марк, как два матерых хищника на одной делянке. Тесно им, каждый готов биться за свое до конца.
Военная разведка? Особый отряд? Вот тогда я влипла со своим о-два!
А ведь это мысль! Тогда становилось понятно, с чего он взялся меня опекать. Знак настоящий, пусть и одноразовый, что за ним кроется, Марку могло быть известно.
Но тогда ситуация выглядела еще более интригующей. Насколько я сумела уяснить из обрывков разговоров, группа десантников была придана каперангу Райзеру, а не СБ.
Это что получается… Валанд не имел отношения к делам Шаевского – Шторма?
И что же он делал на борту? Или у них так принято проводить отпуск?
Не смешно!
Заставив себя дышать ровно и не сжимать кулаки, отбросила эмоции и продолжила рассуждать дальше, оставив Валанда на сладкое. Этот орешек мне был пока не по силам.
А дальше у меня оставались Ровер, Райзер и Смолин-Горевски.
С последним все понятно. Если Валесантери «работал» под началом Шторма, то именно Слава вывел его из игры полгода назад, устроив мнимую смерть. Достаточно изменить внешность, заменить данные настоящего Смолина на Горевски, тем более что того уже не существовало, и запустить в проект, который привлек внимание кого-то из его подопечных.
Мороки, конечно, много, да и без постоянного контроля службы перехвата не обойтись, но разве полковника когда-нибудь такие мелочи останавливали?
Усмехаться даже мысленно не стала. Шторм – это… Шторм.
А дальше все в руках Горевски. Талант, соответствующее образование, опыт промышленного шпионажа… Он просто не мог не добиться успеха. А прошлое Смолина стало крючком, на который и ловилась нужная Славе рыбка.
Судя по тому, что сейчас творилось вокруг перевозимых на крейсере секретов, схема сработала – на инженера вышли и сделали соблазнительное предложение, которое он и принял.
А потом отличился Ромшез, случайно или не очень наткнувшись на копирование данных, и… понеслось.
Ровер. Мое сообщение о происходящем на крейсере не могло его не насторожить. Думаю, он тут же потребовал предоставить все запросы, которые я делала при подготовке к заданию. Вот тогда и сложил два и два.
Затем – одни междометия. Либо Шторм подсказал, либо Лазовски сам догадался, но в игру вступил отец, давший мне наводку на Смолина-Горевского. Шеф должен был понимать, что одно дело – искать бегунка, когда против тебя пусть и неординарная, но личность, другое… влететь на гоночной скорости в развлечения спецслужб и оказаться затянутой в их операцию.
Перемелет, и не заметишь.
Вторая его подсказка – цветок. Просчитал мои подозрения в отношении Левицкого или кто-то «сдал»? Или все проще – просто знал, что без этого кусочка информации моя головоломка будет не полной?
В любом случае можно рассматривать как подтверждение задания.
Эх, Ровер… Ровер… И за что ты так меня не любишь?!
Вопрос был риторическим. Даже будь рядом, задать не рискнула бы.
Остался Райзер. Последний из появившихся в списке. Если не сказать точнее – неожиданно появившийся в списке.
Встретил меня радушно, организовал ужин, познакомил с офицерами. Гостеприимный хозяин.
Все изменилось в рубке. О крейсере спросил сам каперанг, будь иначе, посчитала бы за провокацию того же Виктора и зацепилась бы за капитана значительно раньше.
Реакция была, но удивление в этом случае выглядело вполне естественным. Просто несоответствие с тем досье, что они получили.
Они? Шаевский точно, а Райзер?
Второй вопрос – о Шторме, тоже от каперанга. И в нем уже чувствовалось напряжение. Моя интуиция сработала, но я предпочла о ней забыть, переключившись на тех, кто выглядел более достойными кандидатами для изучения.
Возможно, именно эта оплошность едва не стоила мне жизни.
Любой из спецуры действовал бы значительно хладнокровнее, история же с лифтовой шахтой больше похожа на панику. Избавиться любым способом, позаботившись лишь о собственной безопасности. Удайся попытка – ненужный шум, расследование, комиссии… Риск слишком велик.
