На столе были остатки завтрака на двоих – две чашки, тарелки, чайник, сахарница, обрезки ветчины, хлебные крошки. Пачка сигарет «Пегас» и окурки той же марки в пепельнице.
Одет он был в домашние вельветовые джинсы и шерстяную рубашку. В карманах – ничего. Никаких следов насилия, кроме этой раны, на теле не было.
Никаких следов борьбы, беспорядка в комнате не было. Никаких улик типа оторванных пуговиц, потерянных трамвайных билетов, характерного прикуса на окурках – не было. Тронуто из вещей ничего не было. А самое главное никаких отпечатков пальцев и следов обуви тоже не было! Ни-ка-ких! Ни на вазе, ни на чашке – нигде. Вот такая картина. А теперь остается найти убийцу.
– Н-да, – сказал Звягин. – Придется найти. А то что же: стер за собой пальчики, прошелся по полу носовым платком, – и поминай как звали? Слишком просто захотел отделаться. Кстати, кухонное полотенце или половая тряпка не пропадали?
– Нет.
Они перешли мост и двигались сейчас по Московскому проспекту к Обводному. Звягин расстегнул плащ и сощурился. Молчал, вживаясь в роль.
– Надо представить себе реально дом, квартиру… Опиши-ка, – попросил он.
– Хороший район. Огромный четырнадцатиэтажный дом квартир на тысячу. Подъезд закрывается, трехзначный цифровой код. Два лифта. Седьмой этаж. Дверь направо от лифта. В двери глазок, два надежных замка, цепочка. Трехкомнатная квартира с улучшенной планировкой и встроенной мебелью в прихожей. Комнаты изолированные, большая кухня, в ванной и туалете кафель. Паркетные полы. Спальня выходит на северо-запад, на улицу, кухня, детская и гостиная – на юго-восток, во двор. Звукоизоляция приличная…
– Ладно, давай гостиную.
– Девятнадцать квадратных метров. Окно и стеклянная дверь в лоджию напротив входа. Вдоль стены слева до окна – полированная «стенка»: там фарфор-хрусталь, магнитофон, книги. Справа у окна телевизор, справа от двери – большой угловой диван, перед ним – низкий длинный стол типа журнального, за ним и завтракали. На стене маска черного дерева и икона начала века. Хрустальная люстра.
– А где обычно стояла ваза, которой его ударили?
– На столе.
– Жена, вернувшись, открыла оба замка?
– Нет. Язычок одного был защелкнут, а второй открыт. Как обычно, когда кто-то дома.
– Окна, форточки – закрыты?
– Дверь в лоджию и форточки в кухне и детской открыты и закреплены специально приделанными крючками.
– Итак, – подытожил Звягин, – вырисовывается следующее.
Гость вошел в подъезд – знал код, или кто-то из жильцов как раз входил-выходил. Поднялся на лифте. Позвонил в дверь. Хозяин посмотрел в глазок, впустил его. Они позавтракали. Возник тяжелый разговор, спор. Гость ударил его вазой по голове. Увидел, что он мертв. Стер возможные отпечатки пальцев, протер возможные следы на полу и вышел, защелкнув за собой замок.
Первое. Гость пришел без намерения его убить. Иначе воспользовался бы не вазой, а другим оружием.
Второе. Гость рассудителен и хладнокровен. Совершив убийство, постарался замести следы.
Третье. У них возникло крупное разногласие по серьезному поводу. Прийти в такую ярость, чтоб бить человека вазой по голове, из-за мелочи может только пьяный или психопат. Но пьяный утром хочет опохмелиться, а не есть, психопат же не сообразит стереть следы, он будет близок к невменяемости.
Для начала опросим всех соседей по подъезду, детей, пенсионеров: видел ли кто-нибудь незнакомого мужчину, в дверях, в лифте, на лестнице.
– Само собой. Опрошены буквально все. Никто ничего определенного не видел и не слышал. Дом заселен всего два года назад, большинство жильцов друг друга не знает. А людей ходит много.
– Ждал ли убитый кого-нибудь в то утро?
– Нет. Жена говорит, что он собирался до ее прихода починить воздушную вытяжку над газовой плитой.
– Кто же это в принципе мог быть? Порассуждаем. Этот человек знал, что хозяин на несколько дней вернулся с моря домой. Это какой-то его знакомый, или же сказал о себе, что он от знакомого. Иначе с чего приглашать его в дом и кормить завтраком.
Кому еще можно открыть дверь? Почтальону, сантехнику, монтеру, врачу. Но они не станут ни завтракать, ни, тем более, убивать. Однако спокойнее проверить: Ленэнерго, санэпидемстанцию, бытовое обслуживание, – никто в то утро не мог там оказаться?
– У тебя широкий охват, – покачал головой Юра. – Легко сказать. Но мы действительно проверили: нет, никого не было.
– Молодцы, – сказал Звягин. – Давай теперь очертим круг всех, кто знал об его возвращении. Мать. Врач в больнице. Диспетчерская служба пароходства, очевидно. Наверняка подруги жены в парикмахерской, она просила ее подменить. Кое-кто из соседей, видимо. Родственники в Ленинграде у него еще были?
– Нет.
– Жена кому-нибудь еще говорила об его возвращении?
– Нет.
– А дочка? В каком она классе?
– В четвертом. Тоже никому не говорила. Дети в школе обычно ничего не говорят о делах своей семьи, у них свои темы и интересы.
– Все равно набирается довольно много народа.
– И ни у кого из них нет никаких побудительных мотивов для убийства. Проверяли.
Звягин снял плащ и перебросил через руку. Скривил угол прямого рта.
– А каковы могут быть побудительные мотивы убийства? Хулиганство. Деньги. Месть. Страх разоблачения. Ревность. Любовь. Оскорбление.
– Ваши действия? – безжалостно спросил Юра.
– Первое. Был ли он когда-либо замешан в контрабанде. Если да остались ли связи.
Второе. На каких судах работал раньше. Имел ли с кем-нибудь по работе столкновения. Пострадал ли кто-нибудь из-за его принципиальности, скажем.
Третье. Были ли у него враги. Кто ему когда-либо угрожал. Четвертое. Женщины. Не было ли у него романа с дамой, имеющей ревнивого мужа или поклонника. Пятое. Нет ли у него внебрачных детей. Шестое. Нет ли с кем романа у его жены, пока он в море. Седьмое. Есть ли у него долги. Если да то кому и сколько. Восьмое. У моряков часто постоянные знакомства в комиссионках. Не было ли у него там подозрительных дел.
Девятое. Играет ли в карты, склонен ли к финансовым аферам.
Десятое. Был ли он когда-нибудь кем-нибудь обижен, ущемлен, обманут, обойден по службе.
Ну как? – деловито спросил Звягин. – И выяснив все это, останется лишь узнать, кому стало известно, что он дома.
– А ты не слишком широко раскидываешь сеть, пап? – поддел Юра. – Вместо того, чтобы выдать версию или хотя бы несколько версий, предлагаешь подозревать всех подряд? Так работать невозможно. Тебе придется полгорода перетрясти. Это не наши методы.
– Смотрел я в детстве такое кино – «Кто вы, доктор Зорге?». Среди прочего там показывалось, как японская контрразведка вычислила его, бывшего, казалось, вне всяких подозрений. Они просто составили схему, в которую включили абсолютно всех, кто мог иметь какое-то отношение к утечке информации. И скрупулезно прорабатывали каждую кандидатуру. Только и всего.
