Девушка задохнулась от возмущения – и это подарок?
Морриган скривился.
– Все это очень печально. Ты всего лишь взбалмошная девица, Дженни Далфин. Даже Древняя земля не сделала тебя умнее.
Кряхтя, он поднялся на ноги.
– Марко, мне жаль…
– Подождите! – У Дженни одна из частей головоломки внезапно встала на свое место. – Я знаю, где химера!
– Что?..
– Девушка сказала, что знает, где химера, – пояснил Эдвард.
– Я слышал, спасибо, – раздраженно ответил директор. – Просто это несколько не то, чего я ожидал.
– Где тварь, Далфин? – Дьюла резко поднялся. Глаза зверодушца запали, взгляд, и ранее не блиставший добротой, был откровенно жутковатым.
– Химера? – Дженни торжествующе огляделась. – Химера там же, где и Калеб.
Клоун шумно втянул воздух.
– Он на улице, – сказал зверодушец. – И она там же. Ние понимаю. Кровь…
– Кровь? – встрепенулся Морриган. – Ты сказал – кровь?!
– Льется кровь, – подтвердил венгр. – Этот запах. Ние понимаю. Это запах Калиеба, но и запах химеры тоже. Он идет вокруг шатра…
– Против солнца? – быстро уточнил Марко.
– Похоже… – Дьюла подобрался.
– Он кропит кровью землю Магуса. Уильям, ты же знаешь, что это значит. Химера никуда не исчезала. Она и есть Калеб. Он… она выкладывает знак Ковена кровью на земле. – Марко бросил пальто на манеж, закатал рукава. – Подтверждает Чертову метку. Как только знак будет закончен, «кольцо» падет, и химера сможет вернуться к своему хозяину.
– Таких монстров не бывает, – пробормотал Дьюла. – Этого не может быть.
По залу пронесся шум – безмолвные до этого момента зрители вскакивали.
Фокусник прикрыл глаза.
– Осталось совсем немного. Фреймус снаружи, я это чувствую.
– Тогда нельзя терять время, – Морриган выпрямился. – Марко, займи свое место в Совете. Ты нужен нам. Все члены Магуса будут держать «кольцо», пока хватит сил. Кроме тебя, Далфин.
Дженни моргнула. Опять ее выделяют?
– Кто-то должен остановить химеру.
Дженни вздрогнула.
– Дед?!
Марко молчал, сосредоточенно массировал переносицу. Дженни знала эту манеру. Он всегда так делал, когда нужно было принять трудное решение.
– Уильям, она не справится. Даже с антагонистом. Это убийство.
– Пусть задержит ее. Главное – не давай ей закончить знак!
– Уильям, это безумие! Эдвард, Людвиг, что вы молчите?
– Мы теряем время, – сказал Эдвард. – Надо решаться. Снимаем «кольцо» и сдаемся на милость Фреймуса или пытаемся протянуть, пока Дженни не остановит тварь.
– Решать должна Дженни, – сказал Людвиг. – Все в ее руках. Что ты выберешь, Джен?
Ноги у Дженни подкосились. Ей надо поймать химеру? Остановить тварь, высосавшую почти всю жизнь из Брэдли и похитившую тело Калеба? Монстра, заморозившего весь цирк, одного прикосновения которого достаточно, чтобы превратить ее в ледяную статую? И все это в одиночку?!
– Дед?!
– Я против, – сказал он. – Но вся сила Магуса должна быть сосредоточена здесь – надо подпитывать «кольцо». Единственный, кто пока не вовлечен в ритуал, – это ты. И у тебя фосса. Так что ты сама должна решить.
– Если я не пойду, это ваше «кольцо» разрушится, химера убежит, и мы не выполним контракт?
– Да.
– И это плохо для нас?
– Очень! – отрубил директор. – Далфин, я, возможно, был к тебе несправедлив, но сейчас мы зависим от тебя. Весь цирк, все – и члены Магуса, и обычные люди. Их судьбы в твоих руках.
– Времени почти нет, Джен, – неожиданно мягко сказал Эдвард. – Очень скоро знак Ковена будет завершен, и тогда Фреймуса не остановить. Он войдет в Магус.
Дженни с тоской посмотрела на львенка, сидевшего на манежном бортике. Вот бы сейчас оказаться на его месте, превратиться в маленького звереныша, играть с собственным хвостом и не знать ни про какой Магус, заклятья, фейри и прочую древнюю мифологическую рухлядь. Ну как ей совладать с этой тварью?! Чем она ее побеждать будет – голыми руками? А все остальные будут в шатре отсиживаться, пока она одна с химерой воюет? Отлично придумали!
– Далфин, не заставляй тебя умолять! – заерзал в кресле Морриган. – Неужели непонятно, что у нас нет выбора?
Дженни подняла глаза, подумала, что бы такого сказать вслух про взрослых, которые переваливают самые сложные задачи на других, но в итоге смогла лишь выдавить:
– Выбор есть всегда. Так нечестно.
И побрела к выходу, подхватив звереныша на руки.
Когда она входила в цирк, на улице царил серый март, теперь же ей распахнул объятья апрель – солнечный и юный. Свежий ветер бродил над Магусом, заглядывал в окна, трепал волосы. Неестественная зима отступала окончательно, залегала под вагончиками синими полосами ноздреватого снега или, захваченная врасплох солнцем, испуганно сжималась сероватыми пятнами. Деваться им было некуда, и, пойманные в кольцо зеленых трав, они медленно таяли.
Дженни обреченно огляделась – она любила весну, пожалуй, даже больше, чем лето, но сейчас эта красота казалась пустой и бессмысленной. Зачем капель звенит с крыш, зачем вода подтачивает основания осевших сугробов и зачем солнце висит над головой и светит так жизнерадостно и так подло? Мимо прошлепал по лужам водитель Джеймс со стремянкой на плече, установил ее у фургона и полез наверх со щеткой для чистки стекол.
– Привет, Джен, – бодро провозгласил он. – Ну и погодка, правда? Чертов циклон.
– Да, Джеймс, и не говори, – взвилась девушка. – Погода – ужас, все раскисло, а мне по этой грязи надо ловить химеру! Ты, случаем, не знаешь, как можно поймать магическую тварь, которая заморозила весь цирк? Может, заманить ее в холодильник?
Глаза у водителя сделались стеклянными и пустыми.
– Ну и шуточки у тебя, Джен, – хохотнул он неуверенно и сосредоточенно заелозил щеткой по крыше, счищая остатки снега на землю. Ему почему-то резко расхотелось продолжать разговор с Дженни.
«Интересно, что это такое – «светлый сон, – размышляла девушка, огибая шатер. – Вроде бы и нормальный человек, глаза открыты, ходит, разговаривает, вон, даже снег убирает. А в то же время – ничего не видит и не знает. Словно сквозь какие-то очки на мир смотрит.
Может быть, у меня тоже такие очки на носу, – подумала вдруг Дженни. – Может, мне все это кажется, а на самом деле нет ни химеры, ни Древней земли и никакого колдовства не существует?»
И тут она увидела Калеба.
Глава четырнадцатая
В своем холодном доме, в полном одиночестве на остывшей постели лежал дрессировщик Роджер Брэдли. Лицо его посинело, как у непогребенного мертвеца, некогда мощные руки сейчас без сил лежали вдоль застывшего тела, вокруг глаз проступили смертельно-глубокие тени. Роджер Брэдли не дышал, сердце его не билось, а дух замер на распутье между мирами. Когда Дженни Далфин столкнулась с химерой-Калебом, ничего не изменилось в полумраке вагончика. Почти ничего. Только иней на ресницах Брэдли начал таять.
