– Найди тот вход, который привел тебя сюда.
– Но как? Тут же тысячи звезд, как я его отличу?
– Научись видеть, а не смотреть… В этом твоя сила.
Аргус замолчал. Дженни глубоко задумалась. Она качалась на бесплотных ладонях титана и изо всех сил пыталась что-нибудь увидеть. Но чем сильнее она напрягалась, тем темнее становилось вокруг, а холодные огни пылали все ярче, и она никак не могла найти тот вход, сквозь который провалилась.
«Надо успокоиться, – поняла девушка. – Если я сплю, а проснуться не получается, то тогда… может, попробовать заснуть во сне?»
Она замерла, повисла в пространстве.
Да уж, в такой постели она еще ни разу не засыпала! В ладонях погибшего титана, под прицелом тысяч его глаз, в преддверии Тартара… что бы и где бы это ни было.
Она попыталась сосредоточиться на одной из звезд, то есть видеть один глаз Аргуса, но так ничего не получалось.
«Как же перестать думать?!»
Дженни стала смотреть мимо всех глаз Аргуса, в темноту, стараясь не задерживаться ни на одной звезде.
Тьма…
Тьма Тартара, даже в космосе нет такой тьмы – безысходной, непроглядной, бессердечной. Этой тьмы никогда не касался свет солнца, и даже прозрачные пальцы луны никогда сюда не проникали. Только тусклые глаза-звезды Аргуса мерцали здесь – памятью мертвого титана, тенью его силы они питались и освещали лишь сами себя.
И Дженни распахнула свое сердце этому мраку, упала в него спиной назад и полетела вниз, потому что Аргус выронил ее из ладоней.
Она падала вниз головой в кромешный мрак, как метеор, и золотой искрой мчался за ней следом верный львенок.
«Каждую ночь солнце уходит во тьму, чтобы воскреснуть снова, – родился внутри нее голос. – Семя умирает в земле, чтобы родился и вытянулся росток ясеня. Не надо бояться меняться, Дженни, ибо в этом суть жизни».
«Я не боюсь, – стиснула зубы девушка, – я ничего не боюсь. Не должна бояться. Только… смогу ли я подняться?! Или останусь здесь навсегда?..»
Голос молчал. Она падала бесшумно, прорезая бесконечные слои мрака, и тысячи глаз Аргуса проницали ее насквозь, разбирали по атомам то, что некогда было Дженни Далфин, юной акробаткой из цирка Магуса.
А потом тьма захлестнула ее полностью, и Дженни не стало.
Тишина.
Пустота.
Вечность.
Из невероятного ничего высеклась искра ее сознания – и низ стал верхом!
Дженни уже не падала, а возносилась вверх, и звезды вокруг и внизу начали мерцать и бледнеть, словно здесь, в вечной тьме, забрезжило робкое сияние еще не взошедшего солнца. Звезды таяли, и лишь одна, прямо над головой Дженни, сияла все ярче.
А потом звезды разом погасли – Аргус закрыл глаза, догадалась девушка. Осталась лишь одна-единственная звезда, к которой они поднимались вместе с фоссенышем.
Она на миг взглянула вниз, только на миг – и бездна распахнулась под ее ногами. Чудовищный колодец, провал в бесконечность, заполненный тьмой тысячи оттенков, самый непроглядный из которых клубился на дне.
На краю этой бездны застыла титаническая фигура – призрак, сотканный из холодного тумана, полный синекрылых мерцающих бабочек-глаз. А там, ниже его, в безымянной глубине, поднимались и ворочались такие тени, перед которыми Аргус казался лишь мотыльком.
– Вот ты и увидела, – донеслось издалека. – Теперь этот взгляд останется с тобой.
– Погоди! – крикнула девушка. Ее несло все быстрее, она уже различала неровные очертания норы. – Как же… я… так ничего и не узнала! Ни про Тартар, ни про Нижний мир…
– Приходи, если сможешь, – прошумел Аргус. – Впереди вечность…
Дженни не расслышала, что еще сказал титан, – она пронеслась мимо стен норы, пронизанных корнями и корешками, и, распугивая жуков, пауков, червяков и прочую мелкую живность, вылетела наружу, как пробка из бутылки.
Ей на спину с обиженным ворчанием приземлился фоссеныш, его когти прохватили ткань блузки и царапнули кожу.
– Ай! – От боли она тут же пришла в себя.
Она рывком села… и быстро-быстро отползла спиной назад обратно к норе. На поляне вокруг сияющего дерева бродили каменные громады. Мощные тела, составленные из замшелых гранитных скал, сбитые из камней руки и ноги, головы – криво посаженные валуны с шапками сухой травы и глаза – пылающие провалы, в которых трепетал, будто в клетке, живой солнечный свет.
«Хумм!» – тяжко ударялись каменные ступни о землю, проминая ее, и из глубины оживших скал доносился глухой прерывистый скрежет.
Чудовища не видели ее. Пока.
– Малыш, иди сюда, – шепотом позвала львенка Дженни. Но он стоял прямо на пути шагающих глыб.
«Откуда они вылезли?! Что это такое?!»
– Сюда иди! Раздавят! – громко шепнула она.
Львенок повернул голову.
– Мне нужно имя! Назови меня по имени! – крикнул он звонким, с легкой хрипотцой, мальчишеским голосом.
– И все-таки ты разговариваешь…
– Мне нужно имя, Джен, – настойчиво сказал львенок. – Иначе мы останемся здесь.
– Так скажи, как тебя зовут! – воскликнула девушка.
Слишком громко – несколько монстров остановились и медленно повернулись к ней.
Глаза их запылали ярче.
– Грхрм… – глухо пробормотал ближайший к ней каменный великан и шагнул вперед. Земля содрогнулась. Его собратья двинулись следом.
– Что значит «грхрм»?! – воскликнула Дженни и быстро полезла в нору.
Львенок заслонил путь чудовищу – маленький и смешной, он вздыбил загривок и громко зашипел.
– Ты что, с ума сошел?! – завопила Дженни из норы.
– Дай мне имя! – звонко крикнул он. – Только ты это можешь! Иначе мы навсегда останемся здесь!
– Да чтоб вы провалились! – Девушка вылезла и поднялась на ноги. – Ты хочешь имя…
Чудовище быстро шагнуло вперед, нависнув над фоссенышем.
– Грхрм! – повторил монстр и придавил ногой львенка – вернее, попытался. Тот успел вывернуться и отскочил в сторону. Но страшный удар каменного кулака вспахал землю и отшвырнул львенка к дереву – второе чудовище подобралось удивительно тихо.
Фоссеныш поднялся и, пошатываясь, отступил к ногам девушки.
«Это все ненастоящее! – твердила Дженни. – Все это сон!»
Тень накрыла ее, но в тени этой не было холодно – сухой и злой жар шел от ожившего гранита.
– Вас нет, вы мне снитесь! – крикнула Дженни в нависшее над ней огромное лицо – безобразную пародию на лицо, которая складывалась из выступов и впадин гранита. Изломанная черная трещина рассекла камень, и оттуда вывалилось тяжкое, полное злобы:
