Глава 10
Минутная стрелка подбиралась к двенадцати, а часовая давно там прочно обосновалась. Бармен Джей Клеменс, полируя последние бокалы, поглядывал в сторону засидевшегося за угловым столом постояльца. Рыжий ирландец завалился (иного слова не подобрать) часов в шесть и с тех пор методично накачивался «Гинессом». Джей не первый год работал в этом баре, и не одну компанию дальнобойщиков разлучал с кружками и отправлял на боковую. От таких мрачных и крепко сбитых бадди можно ждать проблем – это он знал прекрасно.
«Вернее, от них не знаешь, чего ждать, – подумал Джей. – Может упасть на грудь и зарыдать, может затянуть песню о зеленых холмах Эрина
[34]
, а может и в драку полезть». Драки Джейн не боялся – все-таки за его плечами пять лет в королевской морской пехоте. Но он не любил бить людей.
Однако эта фигура в углу его слегка пугала. Бывший сержант морской пехоты Джей Клеменс сам не понимал, что не так с его посетителем – казалось бы, сидит человек, мирно пьет пиво. Не слишком весел, но разве это преступление? Но с этим посетителем все иначе – Джей чуял опасность, будто рядом, в нескольких шагах, зарылась в раскаленный афганский песок противопехотная мина. Тень какой-то дикой силы лежала на пьяном ирландце, и это тревожило бармена. Он не любил неясностей.
Звякнул входной колокольчик.
– Мы закрыты… – обернулся бармен и замер. Легкая и гибкая, как танцовщица, женщина улыбнулась ему, скидывая капюшон темно-зеленой ветровки. Короткие темные волосы, мальчишеские черты лица, тонкий прямой нос, треугольный подбородок и грустная усталая улыбка тонких губ – все это Джей Клеменс схватил одним взглядом, как ландшафт, на котором ему, сержанту морской пехоты, придется вести затяжной бой. Бой с собственным сердцем.
– Дождь. – Женщина стряхнула рукава, и крупные капли посыпались на пол.
– Мы закрыты, мисс, – тихо повторил бармен.
– Десять минут, – попросила женщина. Джей, помедлив, кивнул, и она благодарно улыбнулась.
И сержант пожалел, что она не попросила час – он бы отдал его с радостью.
– Эви, – позвал ее спутник, которого бармен сперва вообще не заметил. Джей невольно напрягся, сам себе удивляясь, но тут же расслабился.
«Близнецы», – поразился бармен.
Красота Эви (что за имя… Эви. Должно быть, Эвелина) отразилась в лице ее брата, как в злом насмешливом зеркале. Узкое лицо, впавшие глаза, горящие нездоровым блеском, язвительная улыбка на бледных губах.
Если ирландец был придавлен какой-то мрачной тенью, то этого человека словно сушил изнутри лихорадочный жар. Пламя пылало в худом теле, и его вспышки отдавались резкими, ломаными движениями, так непохожими на плавные жесты его сестры.
– Иду, Эдвард, – обернулась она к брату.
Колокольчик вновь зазвенел.
Джей с сожалением отвел от нее взгляд (без пятнадцати двенадцать, кого там еще черт принес?) и вздрогнул. Да уж действительно. Кто бы, кроме черта, такое принес!
Двери не было. Дверного проема не было. Вместо них у входа возвышался человек – словно октябрьская ночь выплюнула его, облизала языками дождя и толкнула к порогу бара. Не просто человек, гигант. Короткий армейский ежик и жесткое квадратное лицо – лицо римского легионера.
Эдвард и Эви уже уселись за стол к ирландцу. «Легионер» оглядел бар, и Джей с трудом сдержался, чтобы не пригнуться, как при обстреле. Мелкая дрожь пробежала вдоль позвоночника – от этого мужика исходило чувство необоримой силы. Стихийной, слепой силы, которой невозможно что-либо противопоставить, – потому что нельзя драться с ураганом или землетрясением. От них можно лишь прятаться.
– Людвиг… – позвала его женщина, и человек двинулся к компании. Джей провожал его глазами, и только после того, как байкер уселся, он услышал тонкий скрип – полотенце, которым он протирал бокалы, скрипело по сухому стеклу.
Джей помотал головой. Этих людей объединяла какая-то тайна. Нет, больше чем тайна, – их объединяла общая печальная и неведомая ему судьба.
– Где вас пак
[35]
носил? – Роджер даже не старался быть приветливым. – Я здесь шестой час торчу.
– Вполне успешно, – заметил Эдвард. – Мы выехали, как только смогли. Нельзя было уезжать всем сразу – Билл бы нас заподозрил.
– А он все равно всполошился. – Дрессировщик пьяно улыбнулся. – Прямо перед вашим приходом мне звонил.
– Да ну? – заинтересовался акробат. – И?
– Паниковал, – хмыкнул Брэдли. – Пытался выяснить, в чем дело и не задумали ли мы что-нибудь противоправное. Я стал ему рассказывать, как тоскую по Барри и Лари, и разговор быстро закруглился. Разве вам он не звонил?
– Мы отключили телефоны, – отмахнулся Эдвард.
– Радикально. А тебе, Людвиг?
Атлет пожал плечами и извлек мобильный из нагрудного кармана.
– Пять неотвеченных вызовов. Не слышал в автобусе, в наушниках был, – будто извиняясь, сказал он. – Но это непорядок, надо ответить.
– Не стоит, – Эвелина мягко остановила его. – Ты не умеешь врать.
Людвиг кивнул и убрал телефон.
– Значит, завтра едем в Бакленд, – подытожил Роджер. – Там составляется радуга, и оттуда – уже в Дартмур.
Ирландец хрустнул костяшками пальцев.
– Я до сих пор беспокоюсь о Дженни, – вздохнула Эвелина. – Нельзя подвергать ребенка такой опасности.
– Без нее мы не составим малый Магус, – возразил Эдвард. – А без радуги у нас вообще нет шансов. К тому же Марко будет за ней присматривать.
– Я опасаюсь вовсе не Фреймуса, – женщина обвела всех грустными глазами. – А нас. Разве вы не заметили? Магус просыпается, и наша сила пробуждается вместе с ним. Ее уже начинают чувствовать обычные люди. Например, парень за стойкой места себе не находит.
Эдвард покосился на бармена.
– Ловец, Страж и два Барда, – устало сказала Эвелина. – Уже сейчас мир вокруг нас качается. Я слышу, как колеблется его суть – мы слишком далеко от Древней Земли, она не гасит нашу силу. А что будет, когда к нам присоединится Ловец-зверодушец, Властный и будущая Видящая?
– Будет радуга Магуса! – Брэдли стукнул кулаком. – Первая за три столетия полная радуга!
– Вот этого я и боюсь, – почти беззвучно сказала Эвелина. – Кем мы станем, если перестанем себя сдерживать? И что будет с Дженни, когда она это увидит…
