У нее не хватило сил продолжать. Она зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, вместо одного лунного диска на нее немигающим взглядом смотрели целых два.
Узелок наблюдал за девочкой, по-прежнему лежа у нее на коленях.
– Если ты снова встретишь моего папу, – сказала Лайзл, – сможешь ему весточку от меня передать?
– Передать-то нетрудно, вот только шанса опять встретиться практически нет, – ответило По. Привидению очень не хотелось попусту обнадеживать девочку. Оно знало, что при новой встрече вполне могло просто не узнать отца Лайзл. Да что там, тот и сам себя мог уже не узнавать. Когда тебя со всех сторон окружает вечность, волей-неволей начинаешь рассеиваться, словно песок в течениях безостановочных вселенских приливов. Может, папа Лайзл уже начал понемногу растворяться во Всеобщности. Уже почувствовал, как электрическое излучение далеких звезд пронизывает его, подобно пульсациям незримого сердца, уже ощутил на плечах всю тяжесть древних планет и воспринял дуновение ветров из отдаленнейших закоулков Вселенной…
– «Практически», – тихо повторила Лайзл. – Это же не значит, что такого шанса нет вовсе.
Она была, конечно, права. Не стоит объявлять что-либо бесповоротно несуществующим. Все в этом мире имеет некоторую вероятность, и По знало об этом. Привидение сделало в воздухе медленное сальто, и Лайзл, успевшая попривыкнуть к нему, пришла к совершенно правильному выводу, что призрак с ней соглашался.
– Когда увидишь, скажи ему… – начала было девочка и опять задохнулась, не в состоянии продолжать. Как много она хотела бы сказать, как много задать вопросов!.. Но плакать на глазах у кого-либо было недопустимо, особенно на глазах у кого-то с Той Стороны, и она лишь сказала: – Скажи ему, что я по нему ужасно скучаю…
И зарылась лицом в рукав ночной сорочки.
– Хорошо, – сказало По. – Только ты за это для меня еще что-нибудь нарисуй.
Лайзл молча кивнула.
– Пока, – сказало привидение, и Узелок тотчас исчез у нее с колен.
Темнота внезапно опустела.
– Погодите! – окликнула Лайзл сразу обоих. Навалившееся одиночество было слишком тягостно. – Мой папа больше ничего не сказал? Совсем ничего?
Она смотрела на вернувшееся привидение с такой жгучей надеждой, что ее лицо светилось едва ли не с силой давным-давно запропавшего солнца.
– Он сказал, что ему очень не хватает тебя, – ответило По. – Он сказал «до свидания».
Лайзл все-таки всхлипнула, а может быть, тихонько вскрикнула. Призрак не был уверен, но ему показалось, что в этом звуке удивительным образом сочетались радость и боль.
Дух не стал задерживаться и выяснять. Он и так слишком долго для одной ночи загостился на Этой Стороне. Пора было раствориться в мягких глубинах Той Стороны; это принесет облегчение и снимет усталость.
Подумать только – всего два подряд посещения Этой Стороны, и привидение стало заметно очеловечиваться.
В частности, По вспомнило, как говорить неправду…
Глава пятая
В ту же самую ночь ученик алхимика снова пробирался тихими и темными улицами, на сей раз прилагая все усилия, чтобы не отстать от хозяина. Он как можно плотнее запахнулся в свое безразмерное пальто и пригнул голову, спасаясь от ветра, – тот дул со свирепой силой и дышал отчаянным холодом. Никакого сомнения – это снова наступила зима. Хлестал дождь, перемежаемый мокрым снегом. Уиллу казалось, будто в щеки ему втыкались острые осколки стекла.
Вот алхимик резко обернулся к нему и велел прибавить шагу.
– Пошевеливайся! – рявкнул он на нерадивого ученика. На носу у него висела капля влаги; задрожав, она втянулась в левую ноздрю. – Не стоит заставлять ждать Первую Леди!
Уилл попытался выжать из своих ног чуть больше проворства, но вокруг каждой ступни, казалось, намерзло по ледяной глыбе. И дело, пожалуй, было не только в пронизывающем холоде. Все тело от макушки до пят было ужасно тяжелым. И даже волосы ни дать ни взять пригибали голову книзу.
Причина тому была самая незамысловатая: Уилл попросту ужасно устал. Вчера, когда он доставил Первой Леди посылку и наконец вернулся домой, было уже четыре утра. А в шесть тридцать алхимик уже разбудил его, попросту наподдав в ребра ногой. Оказывается, Уилл не услышал будильника, между тем как уже в шесть ему надлежало кормить огромного, скользкого, мутноглазого сома, обитавшего в зловонном пруду за жилым домом алхимика. После этого мальчик провел целый день за обычными занятиями – перемалывал коровьи глаза, отмеривал и разливал по пузырькам кровь ящериц, что-то смешивал, наклеивал этикетки… И все это под пристальным взглядом и под непрерывные замечания алхимика. Что бы ни делал Уилл, это однозначно оказывалось неправильно, так что слово «бесполезный» сегодня прозвучало в его адрес рекордные шестьдесят восемь раз – и это всего лишь в промежутке от четырех до шести часов вечера.
А потом, когда за полчаса до полуночи Уилл уже устраивался на своей убогой лежанке, благо сегодня в кои веки не предвиделось ни доставок, ни покупок, – в двери мастерской забарабанил посыльный. Алхимику предписывалось срочно прибыть в дом Первой Леди по какому-то явно безотлагательному делу.
– Вот оно! – произнес алхимик, когда посыльный ушел. – Настало мгновение, которого я ждал всю свою жизнь! Она сделает меня Официальным, вот увидишь! А все благодаря магии, которую я для нее сотворил! – И он метнул горящий взгляд на ученика. – Ты это увидишь! Ты пойдешь туда со мной и будешь делать заметки! Таким образом, когда я стану Официальным и мой талант удостоится широкого признания, у меня останется документальная запись о начале моего восхождения!
…И вот теперь Уилл, с трудом переставляя ноги, тащился обледенелыми улицами, чтобы уже во второй раз за неполные сутки посетить владения Первой Леди.
– Пошевеливайся! – через плечо прикрикнул алхимик. Он даже не удосужился обернуться. – Да что с тобой такое? Ходить разучился? Одно слово – бесполезный…
Его собственные башмаки так бухали, что детям, спавшим в темных комнатах окрестных домов, начинали сниться то ледяные горные пики, то скрежещущие один по другому ножи, то стекла, бьющиеся под молотками.
Алхимик едва мог скрыть владевшее им возбуждение. Будь его воля, он отрастил бы пару крыльев, чтобы скорее лететь на них к Первой Леди. Другое дело, на практике это было не слишком осуществимо. Поди в наше время достань соколиных когтей. А с помощью более доступных голубиных поди-ка вырасти крылья! Однажды он попробовал изготовить из них снадобье, так клиент потом рассказал, что вместо каких следует крыльев у него из лопаток еле-еле высунулись два хилых пера!
Поэтому приходилось добираться пешком. То есть в полном смысле слова шел только алхимик. Что до мальчишки, тот не шагал, а полз, тащился, сочился, точно улитка-переросток. Покосившись на него, алхимик в восьмимиллионный раз ругательски отругал себя за то, что, явившись в сиротский приют подбирать себе ученика, остановил взгляд именно на этом мальчишке – а выбор был широкий! Вот нелегкая попутала!.. Даже та девчонка без обеих рук оказалась бы полезней!
