Добравшись до сарая, где произошла ссора, он уловил запах дочери и устало побрел за ним по улицам. Ее запах так плотно смешивался с запахом Харли, что Хлыст с отвращением скривил губы. Забравшись на невысокую покатую крышу, он спрыгнул в соседний переулок, но не успел пройти и нескольких шагов, как услышал за спиной торопливые шаги.
Хлыст замер. Обернувшись, он увидел спешащего к нему Коротышку.
— Я не мог отпустить тебя одного, — пропыхтел бурый кот, подбегая к нему. — Это было бы безумием!
— Ничего со мной не случиться, — проворчал Хлыст. — А от тебя столько шума, что глухая лисица, и та пустится наутек!
Повернувшись хвостом к другу, он решительно зашагал по переулку, но Коротышка и не думал отставать. Упрямый кот хвостом следовал за ним.
— Я же тебе сказал, со мной все в порядке! — огрызнулся Хлыст.
Коротышка остановился, в упор посмотрев на него своими янтарными глазами.
— Я слишком давно тебя знаю, старина, — сказал он. — Выкладывай, что случилось!
Хлыст не выдержал и отвел глаза.
— Это все Морковка, — процедил он, отворачиваясь. — Я… я думаю, это она выдала нас Плуту.
Он не видел глаз Коротышки, но услышал, как тот ахнул от ужаса.
— Я не верю! — воскликнул бурый кот. — Она бы никогда так не поступила.
— А если поступила? Ее мать, как ты помнишь, никогда не отличалась особой преданностью.
На этот раз Коротышка не на шутку разозлился.
— Ты прекрасно знаешь, почему Бархатка так поступила! Уж не знаю, от кого Морковка унаследовала гордость и упрямство — от матери или от отца! — вскипел он, но потом, немного смягчившись, добавил: — Ты всегда гордился тем, что твоя дочь умеет думать своей головой.
— Так-то оно так, только я больше в этом не уверен, — вздохнул Хлыст. — Мне кажется, она…
Он замолчал, заметив тень, мелькнувшую под чахлым кустом, росшим в нескольких хвостах от того места, где они сидели. Корни куста глубоко впивались в клочок земли, обнажившийся из-под расколотой тротуарной плитки. Бросившись к кусту, Хлыст втянул в себя воздух. Ага, попался, враг! Он протиснулся между ветками и впился зубами в загривок серебристо-черной кошки, съежившейся между кустом и стеной.
— Попалась, тварь из стаи Плута! — прохрипел он сквозь стиснутые зубы, выволакивая свою пленницу на свет.
Здесь он разжал челюсти, но придавил кошку к земле лапой.
— Ты кто такая? — грозно спросил он.
Несчастная кошка была слишком напугана, чтобы сопротивляться.
— Я… меня зовут… Луковка, — пролепетала она, клацая зубами от страха.
— Эй, ты полегче с ней! — воскликнул Коротышка, подбегая к ним.
Но Хлыст и ухом не повел. Выпустив острые когти, он с мрачным удовольствием почувствовал, как они пронзают тонкую шкуру пленницы.
— Говори, где Плут!
Луковка открыла пасть, чтобы что-то сказать, но только мучительно захрипела, выпучив глаза. Хлыст понял, что слишком сильно сдавил ей шею. Он слегка приподнял лапу, но стоило Луковке почувствовать ослабление давящего гнета, как она тут же вскочила, пытаясь вырваться. Тогда Хлыст придвинул морду к ее носу и с радостью увидел страх в зеленых глазах пойманной кошки. Он грозно замахнулся, готовясь вонзить когти в глотку Луковки.
— Не надо, Хлыст! — в ужасе воскликнул Коротышка, отталкивая его от пленницы. — Что ты творишь? Ты же можешь ее убить!
— Да, могу, — осклабился Хлыст. — Но не убью. Эй ты, блохастая, говори, где Плут!
Теперь бедная кошка дышала часто-часто, глаза ее начали закатываться, Хлыст чувствовал под лапой лихорадочный стук ее перепуганного сердца.
— Он… у ручья, — прохрипела Луковка. — За гнездами Двуногих. Они спят… в старых коробках… Отпусти меня, умоляю!
Красный туман бешенства заколыхался перед глазами Хлыста. Он выпустил когти, готовясь разорвать шкуру Луковки.
— Хлыст! — откуда-то издалека донесся до него истошный вопль Коротышки. — Она сказала нам все, что мы хотели! Отпусти ее!
В голосе верного Коротышки звучала угроза, которую Хлыст не мог пропустить мимо ушей. Туман постепенно рассеялся. Он втянул когти и выпустил Луковку, которая стремглав бросилась по переулку, черный хвост змеей вился за ее спиной. Когда она скрылась, Хлыст решительно повернулся в сторону ручья.
— Постой, Хлыст! — остановил его Коротышка. — Что ты надумал? Ты не можешь напасть на них в одиночку!
Хлыст судорожно вздохнул. Он знал, что не остановится перед тем, чтобы с выпущенными когтями броситься на старого друга, если тот попытается его остановить.
— Это что-то личное? — спросил Коротышка, пристально глядя ему в глаза. — Это из-за Морковки? — Хлыст не ответил, но он продолжил: — Ты сам прекрасно знаешь, что Плут не похищал Морковку. Она не беспомощная, и не слабая, никто и никогда не сможет ничего с ней сделать против ее воли.
— Я знаю, — процедил Хлыст, зажмуриваясь от невыносимой боли.
Да, он это знал. Если Морковка ушла к Плуту, то сделала это добровольно.
— Тебе не выйти победителем из этой битвы, — грустно сказал Коротышка. — Подумай о том, что на самом деле важно: о нашей безопасности и о праве на охоту. Нужно попытаться отстоять это, а остальное, похоже, не в нашей власти.
— Ты прав. Давай соберем наших и отправимся в бой.
Коротышка моргнул.
— А если придется драться с Морковкой? — спросил он. — Неужели ты готов поднять на нее лапу?
— Будь что будет, — мрачно процедил Хлыст.
Коротышка разинул пасть от удивления.
— Ты это несерьезно, правда же? — Не дождавшись ответа Хлыста, он добавил: — Знаешь, мне кажется, тебе стоит поговорить с Бархаткой. Может быть, ей что-нибудь известно о том, что на уме у Морковки. Попроси ее поговорить с Морковкой, пока не стало слишком поздно.
Хлыст хмуро посмотрел на друга.
— Бархатка для меня умерла.
— Неправда, и ты сам это знаешь, — с неожиданной отвагой ответил Коротышка. — Никогда она для тебя не умирала, и никогда не умрет. Ты вспоминаешь ее каждый раз, когда смотришь на Морковку. — Он подошел к Хлысту вплотную, дотронулся носом до его носа. — Ведь она мать твоей дочери, Хлыст. Сходи к ней, попроси помощи. Может быть, это единственная возможность спасти Морковку.
Глава VIII
— Шустрик! — радостно воскликнула Листвяная Звезда, бросаясь к оруженосцу, весело сбегавшему по склону следом за Билли-штормом. — Как же я рада снова тебя видеть!
Прошло несколько рассветов после памятного нападения на Двуногого, но в племени до сих пор чувствовалось напряжение. Коты, как обычно, толпились вокруг Камнегруды, ожидая распоряжений Остроглаза, распределявшего патрули. Во влажном утреннем воздухе чувствовалось приближение дождя, а лежавшая внизу река была подернута рассветной дымкой.
