Маша теперь жила у станции метро «Университет» в знаменитых «красных домах». Но я предпочла поехать на троллейбусе, не люблю лишний раз лазить под землю. Доехала до метро и не спеша пошла по направлению к «красным домам». Вдруг около меня затормозила синяя «тойота». Оттуда выскочил какой-то мужчина и загородил мне дорогу. Я отшатнулась.
– Вы с ума сошли!
– Женька, ты?! Не узнаешь?
– Господи, Ваня? – узнала я бывшего мужа.
– А я смотрю, идет женщина, и походка у нее такая стремительная, как у моей Женьки… Потом гляжу, так это же Женька и есть!
– Ванечка, как я рада тебя видеть! – искренне призналась я.
– А я… Жень, дай хоть обниму тебя на радостях!
И он изо всех сил сжал меня.
– Вань, задушишь! – Я чмокнула его в подбородок.
– Садись в машину! – скомандовал он.
И я подчинилась. Я была страшно рада его видеть.
– Тебе куда?
– Да никуда. Я уже почти пришла. Машка теперь тут живет.
– Машка? Соседка?
– Ну да.
– Жень, а что ты делаешь в Москве?
– Живу.
Он вдруг побледнел.
– Как живешь?
– Вот так. Вернулась.
– И с кем… ты живешь?
– Одна живу.
– А где?
– Все там же, на Третьей Фрунзенской.
– Женечка моя! А скажи… Хотя нет. Жень, а можно, я к тебе зайду? Так надо поговорить…
– Приходи, если надо. Скажи, ты женился?
– Женился. У меня двое ребят, Колька и Толька. Погодки.
– Здорово! А сколько им?
– Кольке восемь, а Тольке семь. – Он достал из кармана телефон. – Вот, погляди.
– Хороши! Старший на тебя похож.
– А у тебя есть дети?
– Нет, Ваня, детей нет. И мужа нет. Но я ни о чем не жалею, – поспешила сказать я, чтобы не услышать от него: «Я же тебя предупреждал!»
– Женечка, родная моя… Надо же, ты в Москве… А я искал тебя в разных социальных сетях.
– О! Я этого не выношу.
– Я так и понял. Но об Антоне многое знаю…
– Вань, извини, но мне пора! Неудобно, Машуня ждет.
– А телефон у тебя прежний?
– Нет, поменялся. Запиши. И мобильный тоже. Приходи, буду рада. Все, я побежала!
– Нет, я довезу тебя до подъезда. – Голос у него был грустный.
Он и в самом деле довез меня до подъезда.
– Женька! – взвизгнула Машуня и кинулась меня обнимать. – Ох, Женька, ты чего такая? – вдруг спохватилась всегда удивительно чуткая Маша. – Что-то стряслось?
– Ага! По дороге к тебе встретила Ваньку.
– Да ты что! Расстроилась?
– Нет, но… разволновалась.
– И как он? Постарел?
– Да нет, выглядит хорошо. У него двое сыновей. Но он все равно какой-то родной… Понимаешь?
– Не очень, если честно! Ты ж сама его бросила.
– Я его не бросала. Я просто не могла тогда остаться, а он не захотел со мной уехать.
Она внимательно на меня посмотрела.
– Тебе срочно нужно замуж! И я этим займусь!
– Да ну тебя! Ладно, к черту лирику! Давай рассказывай! И корми меня, я уже чую запах моих любимых пирожков!
Квартира у Машки была удивительно красивая и уютная.
– Хорошо тут у тебя.
– Ох, знала бы ты, чего мне это стоило…
– Могу себе представить.
– Вика мне сказала, что у тебя практически пусто.
– Да. Я, Маша, начала новую жизнь, в которой нет места ни одной старой вещи. Я даже белье, в котором прилетела из Сан-Франциско, выкинула во Франкфурте и купила все новое.
– Круто! Ну, по крайней мере бабки у тебя есть?
– Кое-что я сумела заработать.
– Молодец! Ты не пропадешь, это я всегда знала. Хотя все знакомые ужасались, когда вы слиняли. «Ах, что она сможет!»
– А я смогла! И цели своей добилась, а значит, ни о чем не жалею!
– Жень, я, ты уж прости, кое-что знаю…
– Из Интернета?
– Не только. Я общалась с Валей Жерлиным. И он мне рассказал… Но, может, это сплетня? Расскажи лучше сама, а то, знаешь, слухи, они как снежный ком…
Я посмотрела на старшую подругу. В ее глазах не было любопытства. Только сочувствие.
– Да, Машка. Тебе, пожалуй, я смогу рассказать. И даже, как ни странно, хочу… А то меня это изнутри давит.
– Давай, хочешь, с самого начала!
– Да нет, очень длинно получится.
– А мы разве куда-то спешим? – улыбнулась Машуня.
– Понимаешь, я… Мне было поначалу неимоверно тяжело. Все чужое… И все чужие… Правда, Леонид Исаакович, Антошкин педагог, свел нас с одной русской семьей. Золотые люди, Инга и Лева, тоже музыканты, они нам здорово помогали. Антошка же был от всего в восторге. Ну, сама понимаешь, мальчишка еще. Америка… Поначалу один тип взялся его раскручивать, и у него получалось. Ну, Антошка же такой талантливый… Но потом я поняла: он нас безбожно обкрадывает. Антон получал гроши, а гонорары росли. Но нам от этого было ни жарко ни холодно. Тогда я взяла все в свои руки. Как-никак диплом юрфака, хотя в Америке пришлось переучиваться…
– Представляю! Хотя у тебя же был хороший английский. Плюс характер…
– Ох, и натерпелась я с этим жуликом-агентом, но все же сумела с ним справиться и сама стала представлять интересы брата. Я отправила его в Италию на конкурс, хотя он ни за что не хотел, но я настояла, и он взял там Гран-при, сыграл на скрипке Страдивари, и вообще этот конкурс очень многое ему дал. Я заводила нужные знакомства, крутилась как белка в колесе, даже… Знаешь, я даже спала с одним довольно гнусным типом, чтобы устроить Антону одну запись…
Я ничем не брезговала… И в результате через несколько лет он стал одним из самых успешных и знаменитых скрипачей мира. Ты осуждаешь меня, Машуня?
– Да боже меня сохрани! – искренне воскликнула она.
– У нас появились деньги, и однажды после концерта в «Карнеги-холл» Антошка сказал: «Знаешь, сестренка, у меня даже слов нет, чтобы выразить тебе мою благодарность! Я человек довольно бесхарактерный и без тебя многого не добился бы.
А теперь говори, чего ты хочешь, я исполню любое твое желание. Нам давно пора обзавестись своим домом, говори, где бы ты хотела жить?» Я задохнулась от счастья! И сказала: «Я бы хотела иметь маленький домик в Кармеле».
– Это же в Израиле? – изумленно воскликнула Маша.
