– Оль, – задумчиво произнесла она, отвернувшись к окну. В глаза подруге смотреть не хотелось. – Ты извини, конечно, но я вот никак в толк взять не могу – чего ты со мной возишься, а? Причем так настырно.
– А сама не понимаешь?
– Честно – нет.
– Да завидую я тебе, вот что! – хрипло рассмеялась Ольга, захлебнувшись порцией сигаретного дыма. – У тебя пресловутая бабская гордость есть, а у меня ее нет, вот и завидую! С одной стороны – вроде ты в пропасть падаешь, а с другой – на ступеньку выше встаешь.
– Шутишь, что ли?
– Конечно. Хотя в каждой шутке есть только доля шутки. А если серьезно, от души помочь хочу. Мы ведь неплохо с тобой общались все эти годы. Я думала, даже подругами стали. Пока ты только что не спросила, с какого перепугу я с тобой вожусь.
– Извини, я и правда не хотела тебя обидеть.
– Ладно, извиняю. Все, обмен реверансами закончился, собирайся, поехали.
– Я не поеду.
– Поедешь.
– Нет!
– Да почему?!
– Да потому, что не могу! Пойми в конце концов!
– А тебе и не надо мочь. Сядешь в машину, я тебя сама привезу. Мне самой жутко интересно, что там за баба. Хоть и не мое это дело, по большому счету, но все равно интересно.
– Ну, если интересно, так поезжай одна. А меня – уволь. Тем более мне совсем не интересно.
– Не ври!
– Оль, отстань, а? Ну сама подумай, что ты предлагаешь. Что я ей скажу? Ай-ай-ай, как вам не стыдно? Еще и пальчиком погрожу?
– Зачем же – пальчиком… Нет. Просто узнаешь все как есть. Ты даже не знаешь ничего толком!
– Ну, узнаю… И что? Нет, вряд ли наша беседа что-то изменит.
– А жить вот так, в маете, лучше? Копаться в своей обиде, как в помойке? Может, ваша беседа и не изменит ничего, но по крайней мере будешь обладать точной информацией.
– Да не знаю я, как говорить! Даже не представляю! Нет, у меня наглости и духу не хватит. И вообще – противно!
– Ну, если ты такая чистоплюйка, я могу с ней поговорить. У меня точно наглости хватит, во мне этого добра с избытком.
– То есть, я не поняла, ты хочешь скандал, что ли, устроить?
– Ага, щас! Вообще-то, если ты этого не знаешь, я женщина воспитанная, хамскими комплексами не страдаю. А о наглости говорю в хорошем смысле, как о вынужденном орудии защиты. Не бойся, все пройдет на высшем дипломатическом уровне, даже твоя нежная и гордая душевная организация не пострадает. Давай решайся, а то время теряем. И так только к вечеру в этот Марьинск приедем.
– Но мы даже адреса не знаем!
– А вот об этом можешь не беспокоиться, адресок я у своего вчера таки выудила. Правда, пришлось весь вечер белой и пушистой киской вокруг него прыгать.
– А откуда Самсонов ее адрес знает? Он что, там был?
– Ну да, был один раз. Тогда, десять лет назад, когда вся эта история закрутилась. Я ж тебе рассказывала, что сначала мой на эту Юлю запал…
– Значит, ее Юлей зовут?
Показалось, довольно равнодушно спросила, но прошла-таки по сердцу болезненная вибрация, как звон лопнувшей струны.
– Ну да. Вот видишь, ты даже имя соперницы не знаешь!
– Да зачем мне ее имя. Не знала и знать не хочу. Тем более она мне не соперница, потому как объекта для соперничества у нас нет. Был, да со вчерашнего дня вышел.
– Ладно, ладно… Уж не будем про объект всуе вспоминать. Погодим еще.
– А что, твой до сих пор ее адрес в памяти хранит, забыть не может?
– Да брось. Он вообще его не знает, визуально мне рассказал, как ее найти.
– В смысле – визуально?
– Да очень просто! Сталинская пятиэтажка напротив кинотеатра «Стрела», первый подъезд справа, если спиной к дому встать, потом на второй этаж, и крайняя дверь налево. Ты бы видела, как он в памяти все это воспроизводил – ухохочешься. Сидел, закрыв глаза ладонями, долго мычал. Ну да ладно, неважно. Главное, вспомнил. Кинотеатр-то, я думаю, мы с тобой в этом городке все равно отыщем? Ах да, вот что еще! Самсонов просил Игорю не говорить, кто тебе по адресочку наводку дал.
– Мне – дал?! А я его просила?
– Ну, хорошо, не тебе! И все равно не проболтайся при случае. Так что, поедем? Время теряем.
– Ладно, поедем! – вдруг решилась она. И даже рукой махнула, будто отодвигая от себя презрение. Молчи, презрение к самой себе, потом с тобой разберемся. – Только и впрямь давай на твоей машине, а то я боюсь, не доеду, развернусь на полпути.
– А я и не согласилась бы на твоей. Вон, у тебя ручонки дрожат, и состояние психически неуравновешенное. Ну и рожа у тебя, Шарапов, конечно… Возьми косметичку, по дороге подкрасишься, слезную бледность замажешь. А то явишься такая мадам – с гордым видом и заплаканными глазами! Давай одевайся, а я пока кофе себе сварю.
Выезжая из города, они угодили в пробку. Ольга тихо чертыхалась, посылая проклятия плохим дорогам и «этим идиотам, которые ни черта ездить не умеют». Наконец выехали на шоссе.
Ирина трусила. Сидела и трусила, проклиная себя, что все-таки согласилась на эту авантюру. И опять презирала себя – сдалась, все-таки сдалась! Ну почему она такая мягкотелая? Почему ее так убедить легко? Или… Или она сейчас просто сама с собой кокетничает? А на самом деле – и впрямь хочется на эту Юлю взглянуть. Но как?! О боже, стыд какой! Все, надо срочно просить Ольгу развернуться и поехать назад!
– Сиди, не дергайся! – вдруг решительно произнесла подруга, глядя на дорогу. – Не посылай мне свои флюиды под руку, я ж на скорости еду. Давай лучше посплетничаем, что ли. Слышала новость – вчера Яковлич Стеллу из дому выставил?
– Да. Мне девчонки сказали. Уж не знаю, откуда они узнали.
– Да неважно. А зато знаешь что я первым делом сотворила?
– Что?
– Наде в Ставрополь позвонила! Рассказала все как есть!
– И что?
– А знаешь, она очень даже правильно отреагировала: выслушала меня спокойно, с достоинством, даже спасибо сказала. Мне показалось, когда прощались, у нее голос радостью трепетал.
– Хм… В тебе, Оль, талант психолога-миротворца пропадает. У меня такое ощущение, что тебе доставляет удовольствие мужей с женами мирить. Причем любыми способами. Даже если они не очень этого хотят.
– Ну, это они так говорят, что не хотят. А на самом деле хотят, даже очень. Только гордыня не позволяет в этом признаться.
– Это ты меня имеешь в виду?
– Да больно надо – тебя…
– Знаешь, Оль, до сих пор не пойму – как я жила десять лет и никакого обмана не замечала? Просто удивительно! Все кругом знали, я одна не знала, не видела.
