— Швартуемся, покупаем местную газету с объявлениями, звоним, через полчаса привозят столько путан, сколько нам надо — и дело с концом. Что? Все приличные военачальники всегда учитывали сексуальные потребности войска. Все эти солдатские дома терпимости, повозки с маркитантками, раздача презервативов нижним чинам на позициях и так далее.
— Но это… разложение!
— Разложение — это анархия. Вот когда они станут трахать друг друга или прятать девок по трюмам, а нас посылать на фиг — это будет разложение. А пока — не гневи Бога: стравим пар.
Дернули доктора.
— Можешь им влить побольше брому в компот, что ли, Оленев? Или что там у тебя есть — чтоб яйца на уши не давили?
— Убьют, — честно отвечал Оленев. — А потом — ну хорошо, придавим физиологию, но психология-то останется та же. А это стресс: еще хуже будет.
До Углича оставался час хода. Атмосфера на корабле приобрела все черты взрывоопасности. Срок ультиматума истекал. Офицеров пригласили в каюткомпанию на совет.
— Проституция есть клапан социальной напряженности, — сказал Беспятых и углубился в экскурс о храмовых жрицах, отдававшихся путникам. Глаза же Мознаима сделались узкими и маслеными.
В Угличе встали.
На взлобке солнце пыталось красить нежным светом стены древнего кремля. Стены оставались непорочно белыми. Ольховскому представилось, как из них в шеренгу по две спускаются жрицы и в ногу направляются сюда для культовых актов. Видение было кощунственным.
Колчак проверил бумажник и сошел на берег договориться о подключении телефона. Беспятых добежал до киоска и принес пачку местных газет за последние дни. Господа офицеры углубились в их изучение.
Гордая достижением договоренности команда посмеивалась и подрагивала. Судком стриг бумажки и надписывал на них фамилии: уточнял процедуру.
— Думал ли я, чем буду заниматься… — вздохнул Ольховский, обводя красным фломастером очередное объявление: «Девушки для сопровождения, массажные услуги, сауна, выезды на природу. Тел. 560—997».
— «Твоя мечта ждет тебя! Выбери девушку или мужчину! 545—578», — откликнулся доктор. — Тернист путь к святой цели, Петр Ильич.
— Так может закажем им мужика поздоровее?
Судя по количеству объявлений, Углич был центром секс-туризма и мог бы конкурировать с Бангкогом и Тенерифом. Учитывая отсутствие урбанистического размаха в скромном пейзаже, половина его женского населения должна была работать на холдинг «Мамона и Афродита».
Выбрали самые краткие и неброские объявления: у тех, кто экономит на рекламе, и цены могут быть пониже.
— Алло! — начал переговоры лейтенант: он чувствовал приятную раскованность от того, что звонит в столь интимный адрес по сугубо казенной надобности. До сих пор бедность и молодость сводили Беспятых только с бесплатной любовью. — Вы оказываете интимные услуги?
— Что вас интересует? — прошелестел приятный женский голос.
— Э-э… э-э… а что вы можете предоставить?
— Очаровательных девушек, чтобы провести время.
— Так. Хорошо. И… какие условия?
— Акт только с презервативом. Без анального секса. Без группового секса и без однополого. Одна девушка проводит время с одним мужчиной. — (Ласка, легкость, деловитость.)
— Это все?
— Оральный секс в это входит. А вы хотели что-нибудь еще?
— Так. Хорошо. И… сколько стоит… это?
— Два часа — пятьдесят долларов. Один час — тридцать пять. Если на всю ночь — это будет сто. Вы делаете заказ?
— Да.
— Ваш адрес?
— Так. Хорошо. Сколько у вас есть девушек?
— У вас компания?
— Да.
— И сколько девушек вам нужно?
— Сорок.
Ольховский наложил на трубку ладонь, слегка треснул ею Беспятых по лбу и велел:
— Тридцать пять.
Лоб потер, однако, Мознаим. Доктор двусмысленно улыбнулся. Колчак хмыкнул и кивнул командиру.
— Тридцать восемь, — сказал Ольховский и отдал трубку.
— Что вы сказали? — терпеливо повторил голос в ней.
— У нас корабль, — сказал Беспятых. — В порту стоим.
— Понятно. Нет, столько у нас нету. Мы можем прислать вам четверых. Где вы будете встречать? Какой корабль?
Во втором месте нашлось пятеро, в третьем телефон не отвечал, в четвертом извинились, что как раз сегодня свободных девушек нет.
— Русский вариант бардака, — саркастически сказал Колчак. — Даже бардак наладить не могут.
Беспятых перестал заикаться и утомился ролью диспетчера.
— Здравствуйте, — рубил он, — у вас свободные девушки есть?
— Что вы имеете в виду? — осведомились на том конце.
— С презервативом, без анального, без группового, пятьдесят долларов за два часа.
Там помолчали и ответили:
— Это учительская.
Беспятых побагровел и быстро нажал рычаг. «Вот зараза! В учительскую попал». Захохотали.
Перечитав, внимательно набрал номер и услышал тот же голос:
— Учительская.
С третьего захода он сказал:
— Извините, ради Бога, тут просто ошибка… ваш номер 476—178?
— Совершенно верно.
— Ну так ваш номер дан в объявлении газеты «Двое»… в интимном объявлении. Вы учтите.
— Мужчина, — раздраженно ответил голос, — надо читать внимательнее. Там же указано — после девятнадцати часов. А сейчас сколько?
— Я на корабле, — растерялся Беспятых, — мы скоро отойдем.
— Но вы понимаете, что сейчас у нас уроки? Что за люди, я просто не понимаю! Подождите, не кладите трубку.
Мембрана донесла дальний стук каблуков, хлопанье дверей, звонок, краткую перебранку: «Еще раз в рабочее время повторится — выгоню по статье! — Да? А кто вам работать будет? — Так надо же работать, а не… надо же как-то разделять! — Да? А кто нам платить будет?» — и тот же голос сказал в трубку:
— Мужчина! Вы еще слушаете? Ну что у вас?
— Я спросил про свободных девушек… — неуверенно произнес Беспятых.
— Я слышала. Сколько, куда, когда — не задерживайте меня.
— А… сколько у вас есть?
— Только совершеннолетние женщины.
— Да, конечно, разумеется.
— Что «разумеется»? Вы звоните днем в учительскую, ничего не разумеется, выражайтесь точнее — да или нет?
— Да.
