— Почему идиоты?.. — переспросила Ирина.
— Да, это я так, шутя, — Прищепский развел руками. — Понимаете, к старости я понял, что мир двигают именно зацикленные на своей идее идиоты. В широком смысле слова «идиоты», Ира! Идея — идиот… Ведь часто человек бегает со своей идеей, как одержимый, и со стороны кажется абсолютным идиотом, а потом, когда у него начинает получаться и он добивается воплощения своих идей, те, якобы умные, которые плевались за его спиной, сидят у своих разбитых корыт, а он — в фаворе!.. Идиот вдруг начинает жить на полную катушку, у него есть почти всё, чего он хотел, а ведь в начале своего пути он выглядел редчайшим идиотом!..
— Но не все же добиваются воплощения своих идей! — Ирина с опаской посмотрела бегающего по комнате старика.
— А я бы сказал, что все, — хихикнул Прищепский, показав жёлтые лошадиные зубы. — Все одержимые идиоты, которых я лично знал, стали уважаемыми и весьма известными людьми, а кто делал рассудительное лицо или исступлённо злословил за их спиной, до сих пор сидят в помоях собственных сплетен… Давайте выпьем за идиотов, Ира?..
— Давайте выпьем, Самсон Иваныч! — неожиданно для себя обрадовалась Ирина.
Плеск разливаемой водки… Звон чокающихся бокалов. И очень ломкая, как слюда, тишина.
Лев Тимофеевич, поправив микрофон в ухе, зевнул. Скомканный пакетик из-под «Корюшки вяленой» лежал на асфальте у самой машины и его трепало ветром, как чью-то душу, что выглядело, как некий совершенно несерьёзный сюр.
— Этого человека больше никто не видел, — услышал следователь.
— Но он, хотя бы жив, как вы считаете, Самсон Иваныч? — спросила Ирина.
— Сумасшедший фотограф?.. Думаю, жив, он же знает местоположение всех кладов! — пьяным фальцетом засмеялся старик.
— Скажите, а почему все его звали «фотографом»?..
Лев Тимофеевич прибавил звук, прошипев: «Ну, наконец-то!..»
— Да, беседа вырулила в нужное русло, — буркнул водитель.
— Тш-ш-шшш… — сделал страшное лицо Рогаткин.
— Почему звали фотографом? — переспросил Прищепский. — Ну, это очень просто на самом деле…
— Да, почему, Самсон Иваныч? — перебила Ирина. — И ещё, скажите, а вы узнали бы его, если бы снова встретили?..
— Вряд ли, наверное, он выглядит и одет значительно лучше, чем тогда, и возможно имеет охрану, не говоря уже о том, что не ездит больше ни в метро, ни на троллейбусе, — Прищепский снова надолго замолчал, опустив голову.
Ирина посмотрела в тот же угол, куда глядел старик, и увидела двух рыжих тараканов на стене, которые смотрели на них.
— Самсон Иваныч, неужели вы ему завидуете?! — вырвалось у Ирины.
— А вы бы не завидовали на моём месте? — вскинув голову, зло спросил старик. — Сама Фортуна униженно скреблась в мою дверь, а я ей не открыл, дурак-дурак-дурак…
— Самсон Иваныч, и всё-таки, как именно он собирался искать эти клады? — напомнила Ирина. — Как такое, в принципе, возможно поставить на поток?..
— Ах, да там всё просто! — махнул рукой Прищепский. — Ерунда, если знать некоторые законы физики… или метафизики? Суть розыска кладов заключалась в…
И тут от удара кулака окно распахнулось… Окно, той самой комнаты, в которой вели беседу Прищепский и его вечерняя гостья, и на створке которого висел микрофон в облике «синей навозной мухи». Из раскрытого окна показалась тощая рука Прищепского с сигаретой… Сигарета с длинным нашлёпком пепла кинематографично дымилась, но то, что произошло потом, Лев Тимофеевич не любит вспоминать до сих пор, потому что «навозная муха» с шипением отлепилась от окна и упала в траву у дома. «Мухе», видимо, этого «показалось» мало, и она, абсолютно, как живая, влетела в глубокую мышиную нору, и через несколько секунд Лев Тимофеевич услышал яростный писк рассерженной мышиной диаспоры — ему даже послышалось слово «Тель-Авив»!.. И у следователя случился незначительный шок, когда он понял, что разговора в квартире Прищепского ему более не услыхать никоим образом, а мышиного языка он не знает, потому что его не изучали во время оно в юридических ВУЗах Москвы. К сожалению, другого микрофона, который можно было бы незаметно поставить на раму окна взамен утерянного, в машине не было, а в квартире душеприказчика в это время продолжался весьма интересный диалог:
— Так вот, Сумасшедший фотограф клялся, что, будучи археологом и историком, знает расположение самых известных ненайденных кладов. Вдобавок, он утверждал, что, если ему сейчас же дадут денег, то он буквально за несколько дней усовершенствует обычный фотоаппарат, и с этим самым фотоаппаратом начнёт находить зарытые давным-давно клады, где бы они не лежали… Ну, что вы так саркастически улыбаетесь и качаете головой, Ирина?
— Согласитесь, что это необычно, — Ирина встала и выглянула в окно. — Ну, как можно поверить в такое, а?..
— Все гениальное — просто, и это не я сказал, — проворчал Прищепский. — И только одни лишь идиоты… Ну, да ладно, не буду отвлекаться, а расскажу про самую суть! Надеюсь, вы в курсе, Ира, что обычная оптика ультрафиолет сквозь себя не пропускает? Так вот, если объектив будет содержать песчинки природного кварца, который как раз пропускает ультрафиолетовые лучи, то произойдет… — Самсон Иванович хлопнул себя по лбу. — Чуть не забыл, в дальнейшем плёнка у этого фотоаппарата должна быть без желатина, который в свою очередь также не пропускает ультрафиолет. Это очень важно!.. Так вот, Сумасшедший фотограф утверждал, что если таким усовершенствованным фотоаппаратом со специальным светофильтром из песчинок природного кварца, пропускающим ультрафиолетовые лучи, целенаправленно, изо дня в день, фотографировать места, где предположительно зарыты клады — на рассвете или перед закатом, когда доля ультрафиолетовых лучей особенно велика, то на проявленных фотографиях кое-где обязательно должны запечатлеться образы прошлого, ведь пространство, в котором мы существуем — это большой накопитель голограмм всего, что было. Да будет вам известно, существует память пространства, в которой всё, что произошло, отпечатывается намертво, то есть навсегда! Хоть в это невозможно поверить, но мы с вами, Ира, останемся в памяти этой комнаты навсегда…
— Ну, теперь-то я понимаю, почему ему не верили, — пробормотала Ирина. — Но если всё так просто, то почему никто не пробует таким же образом найти, хотя бы один клад, а?..
— Да всё просто-то лишь на словах! — пробурчал Самсон Иваныч. — Ведь любое успешное дело требует приложения колоссальных усилий, и им самым серьёзным образом занимаются в настоящее время профессор Жилянский вместе с Сумасшедшим фотографом. Ежедневно квалифицированные сотрудники НИИ проводят съёмки по всей России, суммируют их результаты, а затем на место выезжают экспедиции.
— Но всё-таки, почему другие этого не делают, если всё так просто? — упрямо повторила Ирина.
— Да потому что другие заняты другим, — шмыгнул носом старик. — Давайте, если хотите, составим конкуренцию институту Жилянского, усовершенствуем фотоаппарат и будем целенаправленно ездить по старым кладбищам?.. Ну, что? Всего-то, нужен фотоаппарат с кварцевой линзой, полированной вручную по специальной технологии, плёнка без желатина, и ваше драгоценное время дважды в сутки — на закате и на рассвете. Затем нужно отсмотреть полученную информацию и приехать с лопатами, чтобы вырыть клад, а?..
